Читать книгу - "Миссия сдвига на Фа# - Али Абев"

Ольга была для обоих принцев светлым ангелом, в присутствии которого все распри отступали.

– Вы же мне оба дороги, глупые, как две руки! Ну, куда я без рук? – говорила Ольга, прижимая братьев к себе. Я никогда никого из вас не обижу ни словом, ни делом. Зря, что ли, я вас холила и лелеяла сызмальства, песни вам пела? А помните, как в шторм на берег вас вытолкала? Сама чуть Богу душу не отдала!

В сновидении братья жали руки, искренне прощая друг другу все обиды. Но, наступал день, страсти накалялись, и всё повторялось снова.

Виной тому была неуёмная жажда первенства и власти у Андроника, подогреваемая его отцом.

Когда в семье Исаака Комнина родился второй ребёнок с квадратурой, крестивший его старец Аполлоний предрёк ему скипетр и державу через Великую Жертву.

Конечно, это пророчество старца не могло не посеять в головах родителей юного принца мысль о его царском предназначении. Слова о жертве давно стёрлись из их памяти. Люди помнят то, что хотят помнить. Потому, воцарение четвёртого сына Иоанна Второго – Мануила, было встречено семьёй его дяди как самозванство.

Иоанн умер в походе 8 апреля 1143 года. Умирая, он отдал царский перстень своему сыну Мануилу, видя в нём достойного преемника. Мануил же, понимая, что в таких делах полагаться на авось не следует, послал в Константинополь верного вельможу с указанием к стражника-ём о заточении Исаака Комнина, вместе с другими возможными претендентами на трон, в темницу. Этого Исаак ему никогда не простил. В своё время, именно Исаак своим публичным отречением возвёл на трон брата, Иоанна. И такого свинства от своего племянника, сына Иоанна Второго, как заточение в темницу – он, уж, никак не ожидал. И хотя после коронации всех выпустили и одарили дорогими подарками, Исаак затаил на Мануила лютую обиду. В то время Ольги в Ромейской империи уже не было. Ангел-хранитель рода Комнинов упорхнул в 1138 году в далёкую Русь. Юному Андронику уже никто не мог втолковать в голову, что у него не украли престол, и, что приход Мануила к власти был воплощением волеизъявления Иоанна Второго.

В расстроенных чувствах он пришёл в храм Святой Софии искать Божьей справедливости. Старец Аполлоний заглянул в его потухшие глаза и промолвил:

– Да ты, я вижу, лучше Господа нашего знаешь, кому следует править, а? Разве не ведомо тебе пророчество о слове «AIMA»?

– Нет. Я не виню Господа, Отче. Я виню людей. Мануил – он же мне брат, Отче! Что же он так поступает со мной, словно я – тварь ничтожная?! Вернулся из похода и ни разу не поговорил со мной. Понимаете?! Ни разу! Куда там! Мой кузен теперь басилевс! Ему корона мешает общаться с родственниками на равных! А это же мой отец возвёл на престол его отца. А он его – в темницу… Моего батю, дядьку своего родного, – в тюрьму! Где справедливость, Отче?

– Он боялся пролить кровь, Андроник.

– Спасибо за заботу!

– Я скажу тебе одну вещь… Постарайся её понять, как бы сказочно она не звучала. В 1058 году басилевс Исаак поссорился с патриархом. Он решил отобрать у церкви часть земель, а Владыко, конечно же, воспротивился такому деянию. Царь отправил строптивца в ссылку на остров Имброс. Но пастырь Божий не доехал до острова, скончался по дороге. И умирая, он сказал своим спутникам: «Если мне будет суждено родиться вновь на ромейской земле, то я бы хотел быть не гонимым пастырем, а всевлатным басилевсом, подчиняющимся только голосу сердца и воле Господа».

– А что же басилевс?

– Басилевс, узнав о гибели патриарха – своего наставника, всячески способствовавшего его восшествию на престол, так опечалился, что занемог и, вскоре, умер…

Вот скажи мне, как ты считаешь? – Родившись вновь на Земле в царской семье Комнинов, имел право бывший патриарх взять власть в свои руки, или же он должен был отдать бразды правления тому, кто некогда погубил своим самодурством их обоих?

– Выходит, что этот басилевс тоже воплотился?

– Выходит.

– И в роду Комнинов?

– Да.

Андроник саркастически усмехнулся.

– Скажи честно, Аполлоний ты, это всё сейчас специально придумал, чтобы меня расположить к Мануилу, да?

– В этой истории нет ни одного лживого слова. Возьми и почитай летопись о правлении Исаака Комнина. Инцидент с патриархом Михаилом там описан достаточно подробно.

– Неужели, история всегда повторяется?

– Повторяется, мой друг. И должник всегда платит по счетам.

– Но ты же не знаешь, кто из нас – кто, отче? Может это я – бывший патриарх Кируларий? А ты, следуя канону мнимого воздаяния, уже принял сторону Мануила – моего давнего обидчика по прошлому воплощению!

– Даже если ты прав, и я ошибаюсь, то должен тебе заметить, что обидчик патриарха давно осознал свою вину и раскаялся в содеянном. А что, до того, можешь ли ты являться новым воплщением Кирулария… Да, Владыко Михаил бывал вспыльчив, как ты, но его сердце всегда принадлежало Богу. Он неизменно находил в нем и своего утешителя и заступника. Михаил Кируларий умел прощать. А ты?

Андроник опустил очи долу.

– Поверь мне, что твой час ещё не пришёл. Ты и не ведаешь, как тяжела эта ноша, к которой ты так стремишься. Твоя тонкая психика артиста не годится для такой ноши! Ты слишком эмоционален для правителя. Остановись, Андроник! Умерь свои амбиции, пока не поздно! Иначе… Я вижу, что наступит день, когда ты, уже, будучи басилевсом, проклянёшь тот час, когда стал им.

– Почему прокляну? Не молчи, ответь!

– Потому, что осознаешь всю мерзость своих поступков на пути к власти. Можешь не сомневаться – ты отомстишь Мануилу, жестоко отомстишь! Но месть, она заслоняет Свет Божий. И ты его потеряешь навсегда.

– Свет Божий, Михаил Кируларий и Исаак – это только риторика и истроия, отче. Я не собираюсь потакать Мануилу, наслушавшись твоих басен, призывающих к смирению.

– Басен?!

Аполлоний грустно улыбнулся:

– Увы, мой мальчик, это твоя жизнь.

Они помолчали.

– А как ты думаешь, вот Христос, он ведь, по пророчеству, должен был стать царём иудейским, он ненавидел Ирода, родственника своего, за то, что тот лишил его трона? – спросил старец, пытливо заглянув в глаза Андроника.

– Конечно, ненавидел, – уверенно произнёс царевич.

– А толпу, распинавшую его?

– Тем более! Ненавидел и презирал этих плебеев.

– А где же тогда в нём Любовь Господня? Почему он – Христос? – с этими словами Аполлоний простёр руки к алтарю.

– Что же тут непонятного? Он – существо высшее, любящее избранных, и, явившееся ради их спасения! – не задумываясь, ответил Андроник.

– Скажи, а это правда, что когда я родился, именно ты сказал, что мне, суждены скипетр и держава? – спросил принц, глядя на старца победным взором самонадеянного юнца, уличившего во лжи мудрого провидца.