Читать книгу - "Тусовка класса "Люкс" - Элиот Шрефер"

* * *

Из апартаментов Тейеров невозможно было определить, какая на улице погода: окна зашторены так плотно, что их могло бы и не быть вовсе. Выйдя из лифта, Ной увидел, что консьержи складывают черные зонты. Небо было ярким, светло-серым, а Парк-авеню погрузилась в шелковистую черноту.

– Ухты, льет как из ведра, верно ? – спросил Ной консьержей, подходя к двери.

– Да, – ответил один, – надо вам было посмотреть.

– Я сегодня в последний раз, ребята. Больше уже не приду.

Консьерж пожал плечами и открыл дверь.

Через двадцать минут у Ноя было занятие с Кэмерон. Пока он, поеживаясь, быстрым шагом шел через Сентрал-парк к резиденции Лейнцлеров, небо оставалось черным. Огромное серое здание расположилось напротив Музея естественной истории, его застывший силуэт четко выделялся на фоне грозового неба. Кэмерон спрятала копну черных волос под ядовито-розовую кепку с эмблемой «Янки»; надпись на толстовке с капюшоном гласила: «Мы, актеры, круче всех».

– Привет, Ной, что у вас стряслось? – спросила она, подводя его к письменному столу своего отца, где они обычно занимались. Стол привезли из Северной Африки, и его обтянутая черной кожей столешница была обширнее, чем у большинства обеденных.

– Ничего особенного. – Ной сел на марокканский стул и достал папку с заданиями Кэмерон.

– Вы сегодня такой мрачный!

Ной изобразил беззаботную улыбку:

– Да неужели?

Кэмерон придирчиво оглядела Ноя и покачала головой:

– А может, и нет.

– Ну как, готова к диктанту?

– В общем, да. Восьмой лист был очень трудный.

Кэмерон принялась писать слова. Ее мать была француженка, отец превосходно говорил по-немецки, а няня была родом из Латинской Америки. Это счастливая комбинация, и для ученицы-хорошистки у нее был прекрасный словарный запас. Ной смотрел, как она заполняет пропуски.

– Гурман, – она рефлекторно поднесла руку к животу, – это очень толстый человек, верно?

– Почти. Точнее, «человек, одержимый страстью к еде».

– Понятно.

– Я сегодня в последний раз занимался с сестрой Дилана. – Он никак не мог выбросить из головы Тейеров.

– Да? С Таскани? Она вреднющая, да?

– Да нет, она миленькая. Почему ты так решила?

Ну, не знаю. Она всегда казалась такой, – она ткнула в слово из списка, – надменной. Таскани Тейер надменная. И еще… – Кэмерон сделала многозначительную паузу и театрально округлила глаза, словно вот-вот должна была последовать развязка мелодрамы.

– И еще – что? – резко спросил Ной.

– Да нет, ничего, я не могу об этом говорить.

– О, если не хочешь, конечно, не говори…

– Ну ладно, знаете ее подружку, Монику? Высоченная такая, тощая, рыжая?

Ной кивнул. Вероятно, это была та девушка, с которой он видел Таскани возле магазина «Тайна Виктории», та самая, что одновременно казалась и лучшим другом, и смертельным врагом.

– Ну вот, сейчас они уже не дружат. – Кэмерон сделала еще паузу, словно собиралась на этом закончить, но продолжала: – У Моники есть такой красавчик консьерж. Немножко похож на Колина Фаррела. Ну вот, и один раз Таскани пришла к Монике, а консьерж позвонил сказать, что она пришла, а она не стала подниматься, а…

– Спасибо, я понял.

– Вы сами попросили.

– И совершенно напрасно.

– Ну и ладно. Я ничего не хочу сказать, наверняка она очень славная и все такое, но только все мои подружки говорят, что она шлюха.

– Они не должны так говорить.

Кэмерон передернула плечами:

– Как хотите. Подождите-ка, вы сказали, что больше не будете к ним ходить? А Дилану через месяц снова сдавать экзамен.

– Да нет же, у него все в порядке. У нас с Диланом все, – удивился Ной.

– Я слышала, его мать пыталась кому-то заплатить, чтобы СЭТ за него сдавал другой человек, но ничего не получилось. Так?

– Ничего не получилось, – осторожно подтвердил Ной.

– А моя подружка Исабель, – она показала на одну из шести взявшихся за руки белокурых девушек, чей снимок венчал ее зеркало, – на прошлой неделе гуляла с Диланом. Они с ним долго болтали, и он сказал, что готовится к СЭТу. Разве не вы с ним занимались?

– Только письменной частью. Математика и устная часть у него, вероятно, на уровне.

Ной лихорадочно соображал. С Диланом нужно заниматься только письмом, верно? Так сказала доктор Тейер.

– Да-а? – засмеялась Кэмерон. – Вам, конечно, виднее.

– Его семья мне ничего об этом не говорила. У них, вероятно, имеются на этот счет какие-то соображения.

В душе Ноя поднимался гнев, он чувствовал себя преданным – втихомолку, исподтишка. Могло быть только два варианта: либо доктор Тейер втайне от него наняла Дилану другого репетитора, либо она продолжала искать того, кто согласился бы сдать экзамен за Дилана. И та и другая возможность заставляла Ноя чувствовать себя неловко.

После занятий Ной бродил по Бродвею и глазел на витрины; ему не хотелось сразу возвращаться в узенькую комнатенку, которую они делили с Федерико. Выпил кофе в кафе «Старбакс», полюбовался через улицу на темные витрины уже закрывшейся «Банановой республики». Проверил мобильник: записка от Табиты с ободряющим текстом по поводу его писанины, но ничего от доктора Тейер. Ну еще бы.

* * *

Она позвонила шесть недель спустя, когда Ною уже удалось выкинуть Тейеров из головы. Он только что закончил занятие, включил телефон и сразу узнал ее характерный надтреснутый голос. Сообщение касалось не Дилана, а Таскани: она поступила в Чоут, начала ходить на занятия, а спустя три дня ее попросили покинуть школу по причинам, о которых доктор Тейер «предпочла бы умолчать». Она спрашивала, возьмется ли Ной с ней заниматься, пока они не подыщут другую школу.