Читать книгу - "Мэбэт - Александр Григоренко"

Вильчатая Стрела поднял голову, будто искал в пустоте ответа и оправдания.

— Но ведь я все сделал правильно. Я послал в разведку самого незаметного человечка, похожего на бродячего дурачка. Я сам пошел на становище врага, чтобы опередить его. Я не позволял трусости и жадности, я должен был победить, ибо не нарушал законов войны, и мой бог войны должен был и в этот раз помочь мне. Но победил Мэбэт… Горько мне… Скажи, Мэбэт, почему ты, презирающий все законы и не гнушающийся пользоваться даже предательством женщины — почему победил ты? Почему не я, от которого род мой не слышал о поражении? Почему бог войны послал мне эту странную битву и отвернулся от меня? Я поднимаю полог, гляжу в свою жизнь, как в светлый чум, в котором все на виду, и не нахожу, чем прогневил я своего бога? Может быть, ты мне скажешь?

— Боги не всесильны, — сказал Мэбэт. — Они так же как люди путаются в своих желаниях и ошибаются. Теперь я знаю это, Няруй. Не терзай себя, не мучайся виной. Для тебя уже все прошло.

— Нет, — ответил Няруй. — Не-ет, — повторил он с горестной твердостью. — Не прошло. Я чувствую, это только начало большой муки, бесконечной как замерзшая тундра. Хороший воин тот, у кого душа бела, как снег и мысли просты, и своего главного врага — сомнение — он убил еще в начале пути, когда руки его впервые коснулись оружия. Только так можно не бояться смерти. Я служил своему роду и не сомневался в справедливости своего дела. Воин, верный своему роду, не виноват ни в чем. Но теперь мою душу — всего меня — точит червь: я думаю о том прав ли я? Думаю — в чем правда? Я думаю и сомневаюсь, а это самая тяжелая пытка для воина. Лучше терпеть любую боль от железа, но только не эту муку. Куда мне спрятать свою память?

— Мне жаль тебя. Не спрашивай себя о том, чем прогневил ты своего бога. Ты не мог победить — ты был игрушкой.

— Игрушкой?

— Да. Как дети находят в лесу сучки и камешки, похожие на оленей или собак, и играют с ними в жизнь, так и ты был тем сучком или камешком… Ты и твои люди.

— Кем же тогда был ты?

— Так же как и ты — игрушкой, только другой.

— Другой?

— Мать Земли сделала меня своей забавой, чтобы радоваться, глядя на счастливого человека, которому все под силу и которого не коснутся горести людей. Только поэтому ты не мог победить.

— Значит, правду говорили, что ты происходишь от бесплотных?

— Мы все происходим от бесплотных, по их воле появляемся в мире, по их воле живем и уходим. Я отличался лишь тем, что на мне остановилось сердце Матери. Это была ее воля, не моя. По прихоти ее стал я выше людей, по прихоти ее — упал.

— Упал… — задумчиво повторил Няруй. — Скажи, Мать — добрая?

— Не знаю. Она не человек — зачем ей быть доброй или злой? Мать — божество и поступает как божество.

— Почему же на тебе она остановила свое сердце? Разве другие недостойны?

— Я не могу судить об этом, и никто не может. Боги играют людьми и гневаются на людей, если они не платят богам благодарностью за их ошибки.

— Зачем ты идешь? — спросил Вильчатая Стрела.

Он не спрашивал — куда? — потому что знал: Мэбэт хочет вернуться в мир и пожить еще.

— Мне нужно дожить до совершеннолетия своего внука, иначе моя семья погибнет.

— Странное дело. Тебя ведь никогда не заботили люди — ни чужие, ни свои. Вспомни Ядне…

— Я помню о Ядне. Ради нее я возвращаюсь по этой тропе. Я должен познать горе, которое предназначалось мне, а доставалось другим.

— Как мне?

— Как тебе. Мать, видно, хотела сделать меня почти богом, но все равно получился человек, как все люди. Забота тянет меня обратно, и так велика ее власть, что я согласился отдать все долги. Мои забавы обратятся в страдание, память будет жечь меня, и так же как другие я буду дрожать за свою жизнь. Теперь все справедливо и в твоих силах остановить меня, Няруй. Ведь невозможно одному человеку против войска, тем более с таким искусным вождем, как ты.

— Ты прав — невозможно.

— Я знаю, ты поставлен здесь для того, чтобы отобрать у меня связку подаренных лет. Если ты заберешь их у меня — это будет то, что называют справедливостью. Пусть будет так, но я хочу, чтобы ты знал: я не отдам тебе их без боя. Иначе, зачем бы мне возвращаться в мир?

Няруй молчал и мертвое войско, рядами сидевшее за спиной вождя, молчало.

— Да, — сказал он, наконец, — сейчас самое время поквитаться с тобой. Но ты не знаешь, какому богу я молюсь. И никто не знает, потому что его имя нельзя произносить при людях. Это бог договора, службы и справедливости. Он покровительствует доброй войне. Пусть я мертв, но остаюсь тем же воином по прозвищу Вильчатая Стрела. Позор, который поразил меня, до сих пор мучает мое сердце. Я нарушил правила и привел войско в твое становище, потому что считал, что ты не настолько безумен, чтобы идти против меня в одиночку.

— Ты поступил разумно, — сказал Мэбэт.

— Хотя… — помедлив продолжил Няруй, — теперь я узнал, что за тобой стоял великий союзник, сильнейший любого войска. Но сейчас все иначе: за моей спиной вооруженные мужи, а ты один — теперь действительно один. Пустить против тебя войско, значит просто убить тебя. Я не хочу, чтобы мой бог думал обо мне плохо, узнав, что я отомстил тебе трусливо и бесчестно. Я знаю твою силу, которая и без помощи богов, поражала многих и, признаться, удивляюсь, почему судьба не сделала тебя вождем. Ты был бы, пожалуй, лучше меня, и лучше многих. Однако, это неважно: в тот раз ты отказался от поединка со мной, и думаю, все будет по чести, если теперь ты примешь мой вызов. Одолеешь — пойдешь дальше. Никто не посмеет тебя тронуть.

Мэбэт поклонился.

— Ты великодушен, Вильчатая Стрела. Слишком великодушен.

Няруй молчал некоторое время, вдумываясь в смысл сказанного, и вдруг лик его прояснился и побагровел.

Вскочил Няруй:

— Почему же слишком? Ты хочешь сказать, что победить меня — пустяковое дело?

— Нет, не об этом я хотел сказать.

— Так о чем же еще, кроме сказанного?

— Послушай меня, — сказал Мэбэт, — послушай со вниманием. Теперь мы оба во власти воинской удачи, а удача — игра богов. Особенно в поединке.

— Согласен.

— Если вдруг случится так, что твоя удача на миг отвернется — я обязательно убью тебя. Я должен это сделать.

— Как же иначе? — возбужденно, почти весело, выкрикнул Няруй. — И я поступлю так же, сделай ты хоть один неправильный выпад. Говори дальше.

— Ты не вынес позора той войны. Мне не хотелось бы убивать тебя, после того как ты убил себя сам. Ты уже мертв, я еще жив.

Вильчатая Стрела сделал шаг навстречу Мэбэту: грудь под кольчатым панцирем дышала восхищенно.

— О, — сказал вожак. — О, ты не таков, каким я представлял тебя. Ты знаешь, что такое настоящее благородство. Сядем же, поговорим о настоящем благородстве.