Читать книгу - "Знак неравенства - Наталия Терентьева"

Сейчас хозяин досмотрит мультик, вздохнет, решит тоже купить такой телефончик, чтобы с кем-нибудь сплестись, или, по крайней мере, денег сэкономить на пропитание вот этому чудовищу. Он высунется в окно и позовет чудовище домой. И Алена тоже пойдет домой. И ляжет…

Так они стояли долго. Стало темнеть. Собака то чуть покачивалась, то замирала и стояла как жутковатое изваяние. В какой-то момент Алене показалось, что животное незаметно, миллиметр за миллиметром, приближается к ней, но потом она заметила палочку рядом с голой мускулистой лапой и поняла, что собака стоит на месте. Стоит. И не уходит.

Через какое-то время Алена стала слышать другие звуки. Проезжающие где-то недалеко машины, звуки телевизора из того самого дома, метрах в пятидесяти от трансформаторной будки, где хозяин собаки никак не мог решить, как ему любить — по льготному тарифу или обычным образом… Вот кто-то засмеялся, потом отчаянно закричала Маша Распутина:

Ничего! Не случи-и-лось!!!

Долго жила я пустою наде-е-ждой!!!

Обычно Алену смешила эта песня, а сейчас она вдруг услышала слова и, кажется, поняла, что иначе это петь нельзя — только проорать на последнем издыхании.

Когда где-то неподалеку залаяла другая собака, чудовище снова встопорщило шерсть на холке и посмотрело на Алену так, как будто это залаяла она.

Стемнело совсем. Кто-то пару раз проходил по тропинке рядом с будкой, к остановке. Но Алена не стала просить о помощи, потому что боялась громко крикнуть, ведь тропинка была довольно далеко. Потом она почувствовала, что к горлу поднимается тошнота, которой уже второй месяц почти не было. Алена осторожно облизала пересохшие губы. Она просто устала. Девушка стала чаще дышать, ей не хватало воздуха. А собака как будто не ощущала, что они стоят уже — сколько? — час, полтора, а может быть, два… Она все так же злобно и с ненавистью смотрела на Алену. «Ну чего ты хочешь? Чего? Может быть, ты действительно просто откусываешь руки людям и убегаешь?..»

И вдруг где-то справа от будки Алена отчетливо услышала странный звук. Так цокают языком лошадям. Он хорошо слышен издалека. Собака встрепенула ушами, повернула голову. Звук раздался снова, два раза. Алена слышала это точно. Собака, не торопясь, развернулась, потрусила прочь и скрылась в кустах.

Алена постояла еще некоторое время, потом, стараясь не шуметь, прижимаясь спиной к трансформаторной будке, прошла за угол и там, почувствовав, что ноги ее совсем не держат, села прямо на землю. К горлу подступила дурнота. Алена поискала в кармане нашатырь — хорошо, что она надела теплую куртку, в которой ходила ранней весной, в кармане остался маленький пузырек с нашатырем, который не раз выручал ее в первые, самые тяжелые недели беременности. Она понюхала нашатырь. И поняла, что этот запах теперь навсегда будет у нее связан с тем временем, счастливым и горьким, с первыми неделями долгожданной и одинокой беременности.

Алена с трудом встала на затекшие ноги и осторожно выглянула из-за угла будки. Дошла до тропинки, по ней — до проезжей части и уже оттуда, по широкой освещенной дорожке, к своему дому.

Дома она сразу легла. Стучало сердце, было дурно, как в первые месяцы. И все сильнее болел живот. Когда она вытянула ноги, ей показалось, как будто что-то в животе у нее опускается вниз. Алена положила под ноги подушку. И, подумав, набрала номер «Скорой помощи». Ехать в больницу — последнее дело, но, кажется, без этого не обойтись…

Врач внимательно ее выслушал и спросил:

— Ты работаешь?

— Да, — удивленно ответила Алена.

— А лет полных сколько?

— Тридцать два…

— А, ну, ясно. Хочешь полежать на сохранении?

— Если надо… Я так испугалась…

Он вздохнул:

— Ну а сейчас-то боль острая?

— Нет, тянущая.

— Ага… И кровотечения пока нет, говоришь… А срок какой?

— Девятнадцать недель, почти двадцать.

— Ясненько… Ну, ты так уж не переживай, если что, вызывай «скорую гинекологию», сейчас телефон дам. А так — ноги повыше, валерьянки выпей, лучше без спирта, в таблетках, или корень завари, если есть. Да спи, поздно уж. И не ходи больше ночью по дворам. Ну что, сильнее не болит?

— Да вроде нет… — с облегчением вздохнула Алена.

* * *

За три года, что Крыса жила у него, он так и не привык к тому, что, когда та спала, глаза ее были полуоткрыты и складчатое белое веко нервно подрагивало, открывая красно-желтую полоску глазного яблока и слизистой. Сейчас Крыса, которой он дал воды со снотворным, повизгивала во сне на заднем сиденье автомобиля.

Он дослушал разговор Алены с врачом до конца, приоткрыл дверь в машине и закурил. Да, забавное у него вышло приключение. Он и не думал, что все будет так захватывающе. Девчонка оказалась стойкая. Надо же — какая трогательная смесь Дюймовочки с кобылицей. Девчонка — противная до дрожи, наглая и железобетонная.

Еще и самостоятельная, как сволочь. Странно, почему она поет в церкви, а не пытается стать президентом или хотя бы судьей. Такие вот дамочки всегда стараются подмять под себя окружающих, близких и далеких, желательно, чтобы среди них оказалось побольше мужчин, которым они могли бы надавить на их нежные яички, ножкой, ножкой, чтобы те кричали от боли или корчились от похоти…

Он, прищурясь, смотрел на Аленин балкон с торчащими низкими кустиками рассады.

Давно, очень давно он не был в таких районах. Он и не думал, что эти дворики с беспорядочно насаженными деревьями, отчаянно и бурно растущими в загаженном московском воздухе, эти совсем забытые запахи хрущобных подъездов: кошек, мусоропровода, пирогов с капустой и луком, вываренных почек, едких тлеющих окурков «Золотой Явы» и «Космоса» — все это вызовет в нем неожиданный и острый приступ сентиментальности.

Запахи юности… Когда так манила свобода и была она именно там, в этих подъездах, темных и теплых, подальше от бдительных глаз родителей, проверявших его карманы и сумки… В подъездах, где девочки, мягкие русские девочки, иногда разрешали ему все, иногда чуть-чуть, а одна как-то плюнула ему в лицо и попала прямо в глаз. Он сильно ударил ее и, может быть, убил бы, но она оказалась сильнее. Кто бы мог подумать — тонкие кривоватые ножки и щербатый, вечно улыбающийся ротик, которым он и соблазнился…

Одним точным ударом она свернула ему челюсть и ушла, оставив его валяться на лестничной площадке у чердака, куда он привел ее якобы к себе домой, на последний этаж. Еще и плюнула напоследок. Она вовсе не была похожа на Алену, нет. Та была простая и уверенная в себе девчонка. Стала, наверное, водителем троллейбуса или диспетчером в автопарке, где можно всласть щериться, зазывно открывая свой сильно накрашенный рот перед недалекими, вечно пьяненькими слесарями да недоумками-шоферами…

Он выбросил ароматную коричневую сигарету и набрал номер. Прикрыв трубку своей жилеткой, которую скинул в машине, он спросил: