Читать книгу - "Для Победы. Кукушата, или Жалобная песнь для успокоения сердца - Анатолий Приставкин"

Теперь я держал чашку двумя руками и сразу увидел, что Сандра и Хвостик тоже держат чашки двумя руками и дуют на кипяток.

– А вы налейте в блюдечки, – подсказала Кукушкина.

Дальше мы пили уже без происшествий, а мама Кукушкиной еще приходила два раза и каждый раз приносила на тарелочке по четыре блина. Она их где-то там в кухне пекла. А еще там чьи-то ноги в коридоре все шаркали и шаркали.

Я подумал, что если бы я лично пек или кто из наших, мы бы сперва сами нажрались на кухне, а потом бы подумали, угощать каких-то приходящих или лучше не угощать! Мало ли народу по городу-то шастает! Блинов мало, а их, то есть нас, вон сколько! На всех продуктов не хватит!

А Кукушкина сказала, посмотрев на дверь:

– Ну, хоть немного-то сыты? Вот и хорошо. Девочка, поди, закрой дверь, а то дует, – и Сандра закрыла. – А теперь я отвечу на ваш вопрос… Почему вас было много… Да потому, что ваших, ну, родителей было много… Там…

– Где? – спросил я в упор. – В тюрьме?

Она не отвела глаз. Но замялась:

– Да. И в лагерях тоже.

– А почему их было много?

Она молчала.

– Они все были врагами?

И тут мама Кукушкиной произнесла из-за нашей спины, мы не заметили, как она объявилась:

– Да ее саму записали во враги… Из-за вас, между прочим! Там позвонок и перешибли!

– Мама, – сказала Кукушкина ровно. – Я тебя прошу!

Но мама будто осерчала и стала быстро говорить, что она свою дочь предупреждала, что это плохо кончится!

– А когда ее взяли и стали допытываться, зачем она вас засекретила, и она ответила, что вовсе не засекретила, а дала вам свою фамилию, потому что вы не помнили собственных, а они ей не поверили! И стали бить! А потом выпустили, когда в инвалида превратили… И вы тут! И ходите, и ходите! Хоть бы пожалели ее! Ведь она из-за вас пострадала!

И мама ушла. На этот раз в сердцах даже дверью хлопнула, но так сильно, что дверь открылась.

Мы испуганно молчали, а Кукушкина побледнела еще сильней.

– Да ладно, – отмахнулась, – сидите… Она не на вас это… Она вообще…

– Они вас били? – спросил я. – За нас, да?

Кукушкина сказала Сандре:

– Девочка, поди закрой дверь… Обычно мы с открытой дверью живем. Но что-то похолодало.

А пока Сандра ходила и закрывала, она уже успокоилась. Только бледность не прошла. Она посмотрела на Хвостика и вдруг оживилась:

– А вот его я помню. Он до моего ареста за два дня был. Но у него и правда не было ни имени, ни фамилии.

Кукушкина с оглядкой на дверь прошептала:

– Вы небось к товарищу Сталину хотите попасть?

– Мы к нему не попали, – ответил я.

– И не надо! Не надо!

– Почему?

Она пожала плечами и покосилась на дверь:

– Лучше сходи к своим родственникам… Тут две остановки… на метро…

– А на метро разве разрешают? – удивился я.

– Ну, а как же! Купи билет и езжай, я вам на билет денег дам! У вас же ничего нет?

– У нас сто тыщ есть! – вдруг выпалил Хвостик. – В книжке!

Кукушкина не удивилась. Она нарисовала на бумажке план, как мне найти родственников и как к ним доехать на метро. Остановка «Дворец Советов».

Про Дворец Советов мы учили в школе, он выше всех в мире, а на нем Ленин с протянутой рукой, а на руке у Ленина аэродром, в голове у Ленина зал заседаний для товарища Сталина!

– Нет, – возразила Кукушкина, посмотрев на дверь. – Вы Дворца не увидите, его нет… Но там совсем недалеко… Поезжайте! А насчет книжки я знаю, и я говорила вашей тете или как ее, что не нужна вам эта книжка! Зачем вам такие деньги?

– Бухарик хлеба купим! – сказал Хвостик. – А может, и еще пайку! Если останется!

Кукушкина посмотрела на него задумчиво. В глазах засветился дальний такой теплый-теплый свет.

– А ты, Кукушонок, сказки читаешь? Ну, вот я тебе расскажу. Сказку про слона и про маленькую-маленькую мышку. Встретились они на улице, слон и говорит: «Чего это ты такая маленькая? Надо больше есть! Вот смотри на меня: я много ел и вон какой вырос!» Мышка вздохнула и прошептала: «А я долго болела»… Впрочем, это я про себя… – закончила Кукушкина, вздохнув. – Ну, а хлеб-то, конечно… Там, кстати, касса та самая, где эти деньги положены, рядом с домом… На противоположной стороне. Только дорогу перейти.

– И нам дадут? – спросил я. – Деньги?

– Наверное… Честно говоря, у меня никогда не было денег, чтобы на книжке. Понятия не имею, как их берут. Но вам там скажут.

Кукушкина произнесла в сторону двери, чуть напрягаясь:

– Мама! Ты их проводишь?

На пороге встала мама, сразу, будто ждала тут за дверью.

Мы поднялись, не зная, как удобней уйти.

Но Кукушкина сделала знак подойти поближе и всех нас поцеловала – Хвостика, Сандру и меня. Наклоняя мою голову, она произнесла на ухо:

– Не ищите их… Не надо их искать… Их никого уже нет. Ты меня понял? Никого. А вы поберегитесь… Вы нужны… Вы почки от могучего дерева… Но вам надо еще вырасти! Ты понял? Постарайтесь уцелеть! Они никого не щадят!

Я сказал:

– Ладно.

Хотя ничего понять не смог. Я только потом, не скоро, дотумкал, в чем дело, когда мы отсиживались в сарае, надеясь, что вывернемся и уцелеем. А когда я вспомнил ее слова, вдруг понял, что мы не вывернемся, а может, и не уцелеем. Но это потом, потом.

А тогда я пообещал – и посмотрел на нее в последний раз. Я знал, что мы никогда больше не увидимся.

– Ну, ступайте, с Богом! – И словно обмякла, съежилась и стала еще меньше в своем огромном кресле.

– Ступайте, ступайте! – повторила за ней, но уже другим тоном, ее мама, выпроваживая нас в темный подъезд. И уже там, прикрыв за собой дверь в квартиру, она произнесла с неприязнью: – Вы не приходите больше! И другим скажите, чтобы не приходили! Ей и так жить ничего осталось, она жизнь-то из-за вас сгубила! А вы совсем не хотите ничего понимать и ходите, и ходите, и добиваете еще больше!