Читать книгу - "Victory Park - Алексей Никитин"

Виля открыл ателье и привычно позвонил на пульт охраны, снимая объект с сигнализации. Он был один, директор раньше одиннадцати не приходил, а кассир должен был вот-вот появиться. Клиенты пока тоже не спешили за фотокарточками.

Виля устроился на скамейке у входа. Мимо него, спасаясь от навязчивого внимания мам и бабушек, неслись по алее дети. Они радостно трубили миру, что наконец вырвались на свободу и домашняя неволя им больше не грозит. Бабушки опытными птичницами мчались за детским выводком следом, выкрикивая что-то вразумляющее и успокаивающее, но ни в коем случае не угрожающее, чтобы не спугнуть и без того беспокойную молодежь.

Шумные гонки трех поколений проходили здесь каждое утро. Они неизменно заканчивались одинаково – безусловной победой опыта и мастерства над юностью и безрассудством. Сперва гонки развлекали Вилю множеством забавных эпизодов, но их результат был стопроцентно предсказуем, и наконец они ему надоели.

С витрины ателье на него насмешливо смотрели черно-белые красавицы. Каждая осталась легкой короткой историей в его богатой приключениями биографии, и теперь, разглядывая их фото, Виля поймал себя на том, что прикидывает, где бы лучше повесить портрет Афродиты. Ему захотелось прямо сейчас вызвать ее, чтобы немедленно усадить перед объективом камеры. Виля увидел вдруг отчетливо и ясно, что Дита удивительно фотогенична. Он сфотографировал бы ее просто, анфас, без всяких хитростей, которые так любят фотографы, без лишних деталей – они ей не нужны. Афродита и так лет на пять-семь старше девчонок на витрине, а возраст – это всегда дополнительные детали на портрете. Морщинки в уголках глаз; усталый взгляд, в котором ослепительный свет ясного будущего уже приглушен первыми неудачами и разочарованиями, а детское упрямство сменилось готовностью слушать и соглашаться; чуть тяжеловатый прибалтийский подбородок; обручальное кольцо. Тут имела значение каждая деталь, и Виля чувствовал, что портрет Афродиты может стать лучшей его работой. Он будет самым светлым и самым мягким среди собранных в витрине. Виля повесит портрет не в центре, но так, чтобы каждый, входя в ателье, видел его первым.

Остальные фотографии придется поменять местами. Рядом с Дитой он поместит двух брюнеток, Вику и Риту. У Вики рот чуть открыт в улыбке, нежная нижняя губа, которую так любил целовать Виля, приопущена и открывает ровные ясно-белые зубы, и так же, только чуть меньше, будет приоткрыт рот у Диты. Но Вика смотрит с портрета как будто бы чуть-чуть снизу вверх – такой ее запомнил Виля и такой сфотографировал, а Дита будет парить и над зрителем, и над Викой с Ритой.

Дети и пенсионеры наконец унеслись куда-то в сторону памятника Шевченко, и сразу же следом, словно лишь для того, чтобы заполнить опустевшую аллею, один за другим к фотоателье подошли два первых клиента. За ними, едва заметно кивнув Виле, торопливо протрусил приемщик-кассир Рувим Исаевич. А за кассиром вдруг возник Миша Яблозинский, старый приятель Вили, и не только Вили, а, пожалуй, всего Киева.

Когда-то Миша с Вилей учились фотографии в ПТУ Горбытуправления на Курской. Но Виля, как и собирался, теперь работает фотографом, а Миша фотографом не стал. Миша стал поэтом. И музыкантом. И художником тоже. Ни одно из трех занятий не приносило Яблозинскому денег, поэтому зарабатывал он, паяя педали для электрогитар.

– Вилька! – крикнул Миша. – Олени времени несут меня к тебе. Ведь ты и сам олень – глаза твои ветвисты.

– Что-что у меня с глазами? – не понял Виля.

– Я хотел сказать – рога! – засмеялся Миша. – Твои рога олении ветвисты.

– Нет, глаза все-таки лучше.

– Ну, как хочешь, – не стал спорить Миша. – Мне с тобой поговорить нужно.

– Виля, вы уже будете фотографировать людей? – вклинился в разговор Рувим Исаевич. – Они тут целый час ждут! Или мне самому встать к аппарату?

– Мишка, приходи в обед, в два часа дня. Сможешь?

– Договорились! Буду у тебя в два.

– Рувим Исаевич, – Виля посмотрел на часы, – откуда вам знать, что делали эти люди час назад, если вы здесь всего пять минут? Это ваши родственники? Племянник и внук?

– Виля, не умничай, – отмахнулся приемщик, достал из кармана яблоко и откусил сразу половину. – Иди работай. А то сейчас начнется, ты же знаешь.

И действительно началось. Пока Виля фотографировал двух первых: одного – 3×4 для комсомольского билета, второго – 5×6 для паспорта, подвалило сразу двенадцать дам разных возрастов и габаритов из Музея русского искусства, у них одновременно заканчивались удостоверения. Когда он уже заканчивал с первой партией, оказалось, что будет еще вторая, просто директор не захотел оставлять музей совсем без персонала. Большинство музейных теток Виля знал. Не потому что часто ходил смотреть русское искусство – он был в музее только когда учился в школе, наверное, раз или два, не больше. Но парк-то небольшой, и лица всех, кто работает по соседству, быстро успевают примелькаться.

Между первой и второй группами музейщиц вклинились две воспитательницы детсада с пятью детьми. Им срочно нужно было оформлять какие-то путевки в санаторий. На фотографию одного ребенка времени уходит как на трех взрослых, и когда Виля еще только заканчивал с четвертым детсадовцем, у входа в ателье собралась изрядная толпа из экскурсоводов и примкнувших студентов университета.

Тут наконец появился директор ателье и едва смог пробиться ко входу – очередь не желала его пропускать – поэтому первым делом он обругал Вилю за то, что тот медленно работает.

– Просто начинать нужно вовремя, – подъелдыкнул Рувим Исаевич, достал второе яблоко и с удовольствием откусил половину.

До обеда Виля так и не успел отпустить всех собравшихся. Недовольно бурча, очередь запомнила, кто первый, кто за кем, и разошлась. Из музейных экскурсоводов на скамейке у входа осталась одна девушка, которой он прежде в парке не встречал.

– Ой, а Вы не могли бы меня поскорее сфотографировать? – попросила девушка. – Мне очень нужно уйти с работы прямо сейчас. Директор уже отпустил, только сфотографироваться осталось. Я пока только устраиваюсь в музей, еще столько дел надо сделать. А завтра уже будет поздно, я все сроки сорву.

– У меня обед, – казенно-нудным тоном ответил Виля и посмотрел на часы.

Миша опаздывал. Если не придет через пять минут, то он пойдет обедать один. Не сидеть же ему с экскурсоводшей на лавочке и объяснять, что у него нет времени ее фотографировать. Это как-то совсем глупо получится.

– Понятно, – вздохнула девушка из музея, подтянула колени к подбородку и приготовилась терпеливо ждать целый час. Но всего через пару секунд спросила: – А это вы делали все эти портреты?

– Конечно, я.

– Здорово. Даже жаль, что мне всего лишь фото 3×4 нужно, а не такой портрет. А я бы хотела.

– Ладно, пойдем сделаем снимок, – Виля попался на ее лесть. – Я приятеля жду, но он опаздывает. Успеем быстренько сделать ваше 3×4.

– А портрет? – тут же спрыгнула со скамейки девушка.