Читать книгу - "Папина жизнь - Дэйв Хилл"

«Пикфорд» нам не понадобился, обошлись простым арендованным грузовичком. Анджела всю сознательную жизнь прожила налегке, так что мы сами, вдвоем, перевезли все ее имущество. У меня в спальне — у нас в спальне — она повесила «Поцелуй» над изголовьем кровати и отошла, чтобы заняться чемоданом.

— Я сам все распакую, — объявил я.

— А мне что делать?

— А тебе наблюдать.

Я вытащил туфли — четыре пары, две коричневые, две черные, и все на плоской подошве, — и аккуратно поставил их внизу гардероба.

— Ты когда-нибудь носила каблуки? — спросил я. Мне было ужасно любопытно.

— Нет, я и так дылда.

Я стал вытаскивать джемперы, футболки, брюки, пиджаки, джинсы и платья, — последних у Анджелы было ровно два.

— Правда, вот это синее красивое? — бросила она.

— Очень, — подтвердил я, разглаживая платье на вешалке. — Только Билли не показывай.

Я залез в чемодан поглубже и вытащил наружу круглую блестящую шкатулку.

— Можно мне посмотреть? — спросил я.

— Я так устала, мне тебя все равно не остановить.

Там лежали всякие безделушки, предназначенные больше для хранения, — сережки, браслеты, старая бабушкина брошь. Я поставил шкатулку на комод и снова сунулся в чемодан. На этот раз выудил белый чистенький вибратор.

— Боже, — сказала Анджела, — я про него и забыла совсем!

Я влажно поцеловал его в самый кончик и заботливо спрятал среди ее белья.

— Ты ужасен! — вздохнула она.

— Скажи мне спасибо, — вздохнул я в ответ. — Кое-что тебе не видать даже от Рассела Кроу.

За год и три месяца от меня ушла Дайлис, мимо меня прошла Присцилла, меня сморила Марина. От недостатка уверенности, энергии и драйва я совершенно забросил свои стильные портреты (да-да, я все перепроверил — они и вправду стильные!) и превратился в какого-то полубеспомощного маляра, чьи заработки омрачались постоянной необходимостью вовремя приходить в школу за Глорией, Джедом и Билли. Все оставшиеся силы я бросал на явно проигранную арьергардную битву. На моих трусах появились дырки. Моя студия покрылась слоем пыли. А когда дети уезжали к матери, их мягкие игрушки становились моими самыми задушевными друзьями.

— Жираф, а жираф, ты когда-нибудь пользовался быстровысыхающим лаком «Ронсил» для дерева? А дешевая страховка для автомобиля тебя не интересует? А когда ты в последний раз разглядывал собственные яйца на предмет опухолей? Громче, сынок, я не слышу…

Но сейчас у меня была Анджела, и я терял от нее голову. Она была сдержанна в сочувствии, она была проницательна, она умела понимать. Для меня Анджела была шедевром искусства, драгоценностью. Я вознес ее на пьедестал и показывал немногим избранным, и когда они, в свою очередь, восхищались ею, я купался в лучах ее славы.

— Замечательная девушка, — шепнула мне мама, когда мы относили на кухню посуду после воскресного обеда, на котором мама и папа знакомились с Анджелой.

— Замечательная девушка, — прошептал папа, доставая из холодильника желе. В эти выходные дети были со мной, и мы пришли к родителям вместе. Мне страшно хотелось познакомить их с Анджелой.

— Замечательно одета, — одними губами сказала мама.

— Какая статная, просто замечательно! — тихонько воскликнул папа.

И это, конечно, была высокая похвала. На Всестритэмских Чемпионов по Джиттербагу не так-то легко произвести впечатление.

Кенни, гроза пирожных, тоже отдал ей должное.

— Она не согласится мне попозировать? — прошептал он мне на ухо, когда мы втроем собрались в галерее «Тэйт-Британ».

Кенни занимался полузабытым искусством — изготовлением керамической утвари, но ему нравилось работать кистью. В студенческие годы он рисовал женщин. Всяких: крупных и изящных, грустных и одиноких, счастливых и довольных, болтающих ногами в воздухе. У него был совершенно уникальный глаз на женщин. Он просто зарывал талант в землю, занимаясь своей посудой.

— Но ты уже заметил, Кенни, что она… эээ… не мужчина?

— Да, но мечтать-то разве нельзя?

От каждого из моих родных и близких я хотел разного. От родителей — молчаливого заверения, что они видят в Анджеле те же хорошие качества, что и я. От Кенни — что он будет ласково льстить моему эго и замечать, как меня прямо-таки распирает от желания. От Глории, Джеда и Билли — что они с пониманием отнесутся к появлению в их жизни еще одной взрослой женщины. На Рождество все это особенно обострилось. С утра дети были в Далвиче, но к часу дня их привезли к нам. Как всегда, я высматривал пиллокомобиль из окна, и как всегда, он остановился на расстоянии от дома и отъехал прежде, чем я вышел к дверям. Эта ритуальная демонстрация таинственности Криса вошла в традицию.