Читать книгу - "Отель на перекрестке радости и горечи - Джейми Форд"

Генри шагал навстречу потоку японцев, продолжавших тянуться к вокзалу. Почти все шли пешком, некоторые катили тележки и тачки, доверху груженные багажом. Изредка проезжали грузовики и легковые машины. Сумки и баулы громоздились на капотах, багажниках, крышах — везде, где только можно, пристраивали скарб, направлявшийся в центр для переселенцев — лагерь «Гармония», как назвал его господин Окабэ.

Генри смотрел на бесконечную вереницу людей. Ему было все равно, куда идти, лишь бы подальше отсюда.

Куда угодно, только не в школу. Опоздать и терпеть насмешки одноклассников было бы столь же невыносимо, как и видеть их злорадство — торжество от того, что семью Кейко и весь японский квартал выдворяют из города. Всюду улыбки. Победители маленькой битвы с ненавистным врагом, пусть враг говорит на том же языке и еще в детском саду давал вместе с ними клятву на верность флагу.

По правде говоря, Генри сомневался, открыты ли сегодня школы. Суета на улицах города напоминала праздничную — дикий, чудовищный карнавал. Где-то патефон надрывался патриотической песней, совершенно не вязавшейся с тихой печалью японцев.

Генри не боялся, что его как прогульщика поймают школьные инспектора, — слишком уж шумно и людно было на улицах. Фирмы закрывались, конторские служащие, бросив работу, выходили полюбоваться зрелищем. Одни торопились уехать домой, другие оставались поглазеть. Солдаты с каменными лицами то и дело рявкали на людей с бирками: «В очередь, в очередь!» — и свистели, чтобы привлечь внимание тех, кто не понимал по-английски.

Мэйнард-авеню привела Генри на окраину Нихонмати. Там, на скамейке, он с удивлением обнаружил Шелдона — тот пил из термоса кофе, а у его ног лежал футляр с саксофоном. Шелдон тоже заметил Генри, скользнул по нему взглядом и, покачав головой, опять принялся наблюдать, как последние жители покидают Нихонмати.

— Жаль, что так вышло, парень. — Шелдон подул на горячий кофе.

— Ты ни при чем, — отозвался Генри, устраиваясь рядом с другом.

— Все равно жаль. Ты тут ничего не мог поделать. И никто не мог. Ладно, они не пропадут. Война скоро закончится, и они вернутся, вот увидишь.

Генри даже не мог заставить себя кивнуть в знак согласия.

— А вдруг их отправят назад, в Японию? Кейко даже по-японски не говорит. Что с ней там будет? Если здесь она враг, то там и подавно.

Шелдон протянул Генри термос с кофе, но тот покачал головой.

— Ничего про это не знаю, Генри. Ничего тебе не скажу. Знаю одно: все войны кончаются. Кончится и эта. И все встанет на свои места. — Шелдон завинтил на термосе крышку. — Хочешь, провожу тебя до школы?

Генри молчал.

— Пойдешь домой?

— Попозже, — сказал Генри.

Шелдон окинул взглядом улицу, будто ждал автобуса, который все никак не придет.

— Тогда двигай со мной.

Генри даже спрашивать не стал куда. Поднялся со скамьи и побрел следом за Шелдоном по Мэйнард-авеню, вдоль белой разделительной полосы, в самое сердце японского квартала. Под ногами шуршали листки прокламации № 1, пестрели крохотные бумажные американские флажки, прилипшие к мокрому асфальту. На улицах — уже ни души. Генри посмотрел налево, потом направо — ни одной машины. На велосипедистов, ни разносчиков газет. Не продают фрукты, не покупают рыбу. Исчезли тележки с цветами и ларьки с лапшой. На улицах пусто, как и у него на душе.

Солдаты уже убрали заграждения с улиц, кроме тех, что вели к вокзалу. Все окна были заколочены листами фанеры, будто жители ждали тайфуна, а он обошел их стороной. Над парикмахерской «Сакода» и Восточной Торговой компанией по-прежнему висели плакаты «Я американец». А рядом — таблички «Ликвидация».

На улицах было так тихо, что Генри слышал, как высоко в небе кричат чайки, как разливается трель кондукторского свистка на вокзале, в нескольких кварталах к югу. А еще слышал шорох своих шагов по мокрому сиэтлскому асфальту — пока все не заглушил рев армейского джипа, свернувшего на Мэйнард-авеню. Генри и Шелдон отскочили к стене, глядя на солдат в машине, уставившихся прямо на них. Генри перепугался, что его примут за японца и тоже интернируют неведомо куда. Он опустил взгляд, тронул значок на куртке. А что, не так уж и плохо. Может, отправят в тот же лагерь, что и Кейко с семьей. Только вот родители будут скучать — даже отец. Но джип уже пронесся мимо. Солдаты не затормозили. Догадались, что он китаец? Или у них были дела поважнее, чем хватать мальчишку и чернокожего бродягу с саксофоном?