Читать книгу - "Выход А - Евгения Батурина"

Но где Кузя? У них или не у них? А я проверю. Приеду туда и все выясню. И убью на хрен Катерину Х. Это лучше, чем стоять посреди улицы и трястись от страха и возмущения.

Я быстрым шагом пошла в сторону метро. По дороге, еще раз шесть безуспешно набрав номер Кузи, позвонила сестре Ж. и дала ей адрес Вениамина в Перово, попросила встретить меня там.

– Что случилось? Что брать с собой?

– Паспорт и вилы. Объясню на месте.

– Окей. Может, такси тебе вызвать лучше? На метро долго.

Как и все автомобилисты, сестра Ж. не верит в метро, а любую машину считает машиной времени.

– Нет, здесь ехать минут двадцать с одной пересадкой. Не надо такси.

И тут такси поехало прямо на меня. Я бежала по Садовому, а оно вдруг стало сворачивать во двор на скорости. Огромное, желтое, хищное, страшное. Не успею – поняла я, бросилась на колени и закрыла лицо рукой с телефоном, ожидая удара.

Удара не было, визга тормозов я тоже не услышала. Услышала радостный крик:

– Мама!

И увидела, что из такси вылезает Кузя и машет мне рукой и рюкзаком.

Я сидела на асфальте и тупо смотрела желтой машине прямо в морду. На морде был изображен конь.

Кузя подбежал и попытался меня поднять. У него это на удивление легко получилось. Потом я поняла, что с другой стороны меня тянет кто-то посильнее шестилетнего мальчика.

– Здравствуйте, – сказал незнакомый улыбающийся мужчина. – Что это вы сидите тут одна. Не ушиблись?

А я вцепилась в Кузю и качалась туда-сюда. Кажется, сказала спасибо, но точно не помню. Почувствовала, что по шее у меня, обгоняя друг друга, бегут слезы. Уже по шее, значит, давно реву, подумала я равнодушно.

– Ты на такси катался? – спросила я своего утерянного ребенка.

– Нет, на мустанге! – гордо сообщил Кузя. – Меня Танин папа забрал.

– Танин папа, – повторила я. – Ясно. Мустанг – это лошадь.

– «Мустанг» – это машина, – втолковывал мне Кузя, как маленькой. – Мы ездили в Макдоналдс и в гости к Тане. Мы с Таней вышивали, потому что мужских игрушек у нее нет. Зато я вышил коалку.

И Кузя торопливо стал рыться в рюкзаке.

А я узнала Таниного отца. Это был грустный папа из «Бурато», который рассказал мне утром о клубе «22.20». Улыбка преображала его лицо, подсвечивала, делала совсем другим.

Таню я тоже заметила. Очень серьезная, даже мрачная девочка с длинными распущенными волосами. Сейчас она стояла чуть позади отца, будто пряталась за ним, в руках держала белую коробку.

– Спасибо, – сказала я Таниному папе резко. – Ребенка привезли, меня не убили. Сколько хорошего сделали за день. Но лучше бы сразу позвонили и сэкономили мне моток нервов. Кузя, пойдем.

Кузя растерянно посмотрел на меня, потом на Таню с папой. Помахал им неуверенно. Вздохнул, застегнул рюкзак, так и не вытащив оттуда вышитого коалку, пошел впереди меня к дому.

Танин папа, лицо которого уже покинула улыбка, пожал плечами и открыл дочке дверь в «мустанг». Его ребенка сегодня никто не похищал.

Я двинулась за Кузей, который шел все быстрее. Когда догнала, поняла, что он плачет.

– М-мы т-т-торт купили! Я об-бещал, что теп-перь к нам в гости поедем, чай пить будем, я попугая хотел показать, Б-белую лестницу и а-а-абезьяну Чу!

Так вот что за коробка была в руках у Тани. Торт.

– Кузя, Танин папа поступил неправильно. Он должен был мне позвонить и сказать, что забрал тебя. Я очень волновалась, искала, с ума сходила.

– Мы тебе сто раз звонили! – выпалил Кузя и еще ускорился. Может, ну его, театр, отдать ребенка в секцию спортивной ходьбы? – Аппарат! Абонента! Выключен!

– Да вот мой телефон, работает! – Я показала Кузе экран. – И все время работал. Ты правильный номер набирал?

– А мой телефон сел. Мы звонили по номеру, который у администратора в книжке записан. И я, и Танин папа. Много раз! А потом к дому ходили, но двор был закрыт, а у меня нет ключа от подъезда. Танин папа сказал, что поедем поедим, а потом вернемся, мы есть очень хотели.

И тут я все поняла.

Две недели назад я сменила себе и Кузе номера телефонов на более красивые. Перешла к другому оператору из экономии. А администратору оставляла старый номер, еще в начале сентября, когда собирали контакты родителей. Не такой красивый. И уже, увы, неработающий. То-то Вениамин меня не узнал и так обрадовался…

– Кузя, постой! Ну не обижайся.

Ребенок повернулся ко мне с сердитым лицом:

– Я не обижаюсь! Я воз-мущ-щен!

И так он это искренне и внушительно басом произнес, что я засмеялась. И схватила его за рюкзак, остановила, обняла.

– Понимаю тебя. И очень рада, что ты нашелся. Не убегай больше, ладно?

– До восемнадцати лет я буду жить с тобой, – проворчал Кузя, вроде бы уже не такой возмущенный. – Я обязан.

Мимо по Садовому проехал желтый «мустанг». Ни Таня, ни ее папа в нашу сторону не посмотрели. Грустно. Надеюсь, я не лишила Кузю лучшего друга.

– В понедельник я куплю торт, подойду к Таниному папе и приглашу их в извинительные гости, хочешь? Или позвоню ему прямо сейчас.

– Не надо звонить. Он за рулем, – сознательность у Кузи зашкаливала. – А вот торт купи сегодня. Я уже настроился.

Мы пошли за тортом, купили «Муравейник». Попугай Исаич встретил нас криком «Р-ребята, р-р-адость какая!».

Позвонила и приехала сестра Ж.

Позвонила Лисицкая и надавала мне по ушам за молчание.

Позвонила Марина Игоревна и передала привет от Бодомгул.

Вениамин не звонил. Но поздно вечером прислал явно вымученное, победившее в долгих баталиях между совестью и Катериной СМС: «Ребенок не у меня».

И не спросил, где он, нашелся ли. Единственный из всех не поинтересовался. Ребенок не у него. Нет у него ребенка.

Ну, у меня зато есть. Спит в комнате с обогревателем, вышивку с коалой повесил на стену. Так пока и поживем.