Читать книгу - "Последний самурай - Хелен Девитт"

В один прекрасный день Эмма зазвала меня в кабинет на разговор. Сказала, что уходит из компании. А я что буду делать? Если у нее больше нет работы, значит и у меня работы больше нет. Я проработала недолго, выплата по беременности мне не полагалась. Я планирую вернуться в Штаты и рожать там?

Я не знала, что сказать.

Я ничего не сказала, а Эмма сделала мне полезное предложение. Сказала, что издательство открывает проект по языкам XX века, там надо набивать и верстать журнальные статьи на компьютере; сказала, что поспрашивала и, наверное, ей удастся пропихнуть туда меня с моим разрешением на работу. Сказала, что забрать компьютер и работать дома не проблема, потому что контору все равно сокращают. Сказала, что знает один дом, у владелицы нет денег на ремонт, но она боится, что, если его не сдать кому-нибудь, там заведутся сквоттеры; сказала, что владелица пустит меня за £ 150 в месяц, если я не стану требовать ремонта. Я не знала, что сказать. Она сказала, если я захочу вернуться в Штаты к родным, она прекрасно меня поймет. Я знала, чего говорить не надо, и не сказала, что понять это невозможно, так поступит разве что конченый псих.

Я сказала: Спасибо тебе огромное.

❖

Я подняла голову глянуть, как там Л. «Одиссея», песни 13–24, лежала на банкетке обложкой вниз; Л не видать. Не помню, когда видела его в последний раз. Думала отправиться на поиски, но тогда я бы ушла оттуда, где он может найти меня.

Я взяла «Одиссею», поглядела, далеко ли он продвинулся. Мои шансы не учить его японскому выглядели неубедительно. Я лениво полистала «Белый Клык».

Через некоторое время раздался знакомый голос.

Хотите я вам посчитаю до тысячи по-арабски? сказал он.

Ты же говорил, твоя мама в зале 61?

Ну да.

Тогда счет мы отложим на потом.

На когда?

На когда-нибудь потом. Это ваш мальчик?

Передо мной стоял охранник, а также Л.

Я сказала: Да.

Л сказал: Я сам пошел в туалет.

Я сказала: Молодец.

Охранник: Ни за что не угадаете, где я его нашел.

Я: Где вы его нашли?

Охранник: Вы за миллион лет не угадаете.

Я: Где?

Охранник: Аж в подвале, в реставрационной. Наверное, спустился по лестнице и зашел в служебную дверь.

Я: А.

Охранник: Все обошлось, но вы уж за ним присматривайте.

Я: Ну, все ведь обошлось.

Охранник: Да, но вы уж за ним присматривайте.

Я: Я это учту.

Охранник: Как его зовут?

Лучше б не спрашивал.

Беременной я сочиняла симпатичные имена — Гасдрубал. Изамбард Кингдом, Телониус, Рабиндранат, Дарий Ксеркс (Дарий иКС), Амедей, Фабий Кунктатор. Гасдрубал — брат Ганнибала, карфагенский военачальник, который на слонах перешел Альпы и в III в. до н. э. развязал войну против Рима; Изамбард Кингдом Брюнель — гениальный британский инженер XIX века; Телониус Монк — гениальный джазовый пианист; Рабиндранат Тагор — бенгальский эрудит; Дарий — персидский царь, и Ксеркс тоже; Амедеем звали дедушку рассказчика в A la recherche du temps perdu[65], а Фабий Кунктатор — римский военачальник, который тянул время и тем спас Рим от Ганнибала. Такие имена детям давать не годится, и, когда он родился, пришлось быстро соображать.

Я подумала, что в идеале это должно быть имя, которое подойдет, каким бы он ни был — серьезным и сдержанным или пацан пацаном, например Стивен, который превращается в Стива, или Дэвид, который превращается в Дэйва. Беда в том, что Дэвид мне нравился больше Стивена, а Стив больше Дэйва, и не выкрутишься, назвав его Стивен Дэвид или Дэвид Стивен, потому что два хорея подряд, да еще с «в» посередине — это какой-то бред. Нельзя было назвать его Дэвидом, а сокращенно Стивом; все будут пальцем у виска крутить. К койке то и дело подходили разные люди и спрашивали, как его зовут, а я отвечала Ну, я думаю, может, Стивен, или я думаю, может, Дэвид, и однажды выяснилось, что человек, который подошел, — это сестра с медкартой, и она записала, что я думала, унесла медкарту, и на том все закончилось.

При выписке мне дали свидетельство о рождении — там либо то, либо это. Дома стало очевидно, что на самом деле его зовут Людовик, и так я его и назвала, поскольку выбора не было.

И теперь я уклончиво ответила: Я его зову Людо.

Охранник: Ну, вы уж присматривайте за Людо.

Я: Спасибо вам за помощь. Мы, пожалуй, пойдем в зал 34, если вы не против, посмотрим Тёрнера. Спасибо вам еще раз.

Когда он был маленький, было гораздо проще. Я его носила в такой «кенгуру»; если было тепло, печатала дома, а он висел спереди; если было холодно, я шла в Британский музей и сидела в египетском отделе у гардероба, читала «Аль-Хайят»[66], чтоб не заржаветь. Потом ехала домой и ночами печатала «Ежемесячник свиноводов» или «Справочник по разведению горностаев». С тех пор миновало четыре года.