Читать книгу - "Когда я был настоящим - Том Маккарти"

— Открыт, — повторил я. — Мне нравится, когда я открыт.

Я вывернул обе руки ладонями наружу и приподнял — почти незаметно, но все же достаточно, чтобы в правом боку началось приглушенное покалывание.

— Я вам подготовил график, — с этими словами Мэттью Янгер вынул из своего досье большой лист бумаги, — на котором показан средний рост этих агрегированных секторов за восемь лет. Если посмотреть…

Повернутыми наружу ладонями я почувствовал покалывание другого рода — не то, что шло изнутри, а внешнее. Казалось, будто на них падает множество частичек. Я поднял глаза — с лестницы над нами летели гранитные крошки.

— Пойдемте на улицу, — сказал я.

Я вывел Мэттью Янгера во двор. В тот день там устанавливали качели. В моем первоначальном видении двора качелей не было — но они выросли там позже, по мере того, как я продолжал об этом думать: бетонный пятачок с качелями и деревянное возвышение в нескольких футах справа от него. Рабочие уже залили участок цементом и теперь, пока он не застыл, вкапывали туда основание качелей. Мэттью Янгер поднял свою схему к небу.

— Смотрите. В этот первый четырехлетний период, который охватывает график… вот тут, видите? они поднимались довольно резко. Но вот здесь, в следующие два года, они снова упали — причем столь же резко. Нырнули еще ниже, чем стояли тут, в начале. Отсюда они снова начали подниматься, а с тех пор, как мы их купили, рвутся ввысь со скоростью просто феноменальной. Но если им снова вздумается рухнуть…

— А на это есть какая-нибудь причина? — спросил я.

— Нет. По всем признакам они должны подняться еще выше. Но на сто процентов предсказать, куда пойдет рынок, никогда нельзя.

— Разве это не ваша работа?

— Ну да, конечно. В немалой степени. Но здесь существует некая доля случайности — непредсказуемая компонента, которой нравится порой идти против ожиданий, путать все карты.

— Осколок, — произнес я.

— Как, простите?

— Продолжайте.

— Ага. Ну что ж. Значит так: осторожность — а это в первую очередь диверсификация — позволяет эту компоненту в большой степени нейтрализовать. Что и возвращает нас к вопросу риска. Так вот, если…

— Ш-ш-ш! — перебил я его, подняв руку.

Я смотрел на неровную линию, проходящую по его графику, на ее выступы и извилины. Перейдя в своей лекции от цифр к случайности и тому подобным вещам, он не заметил, как левая сторона графика загнулась книзу, и теперь линия, обозначавшая стоимость, шла вертикально, как трещина у меня в ванной. Я пробежал по ней глазами вверх и вниз, двигаясь по ее краям, следуя ее направлениям.

Увидев, что я на нее смотрю, Мэттью Янгер расправил ее.

— Нет! — воскликнул я.

— Простите, что вы?

— Было лучше, когда вы… Можно мне этот график?

— Конечно! — прогудел он в ответ. — Да, посмотрите как следует сами в свободное время. Я вам тут оставлю кое-какие инвестиционные профили, я их подготовил для вас на случай, если захотите диверсифи…

Его гудение утонуло в звуке сверления, донесшемся из открытого окна на третьем этаже. Мэттью Янгер протянул мне график, за ним — кипу бумаг, и я проводил его к выходу.

— Вы не могли бы посмотреть в словаре слово «speculation»? — попросил я Наза, когда мы в тот день ехали к стекольщику.

— Конечно.

Он вытащил свой мобильный и набрал сообщение. Ответ пришел через десять минут.

— Способность видеть, — зачитал Наз, — наблюдение за небесами, звездами и т. д.; обдумывание или глубокое изучение предмета, размышление, высказывание предположения; участие в торговых операциях. От лат. speculari — высматривать, наблюдать и specula — сторожевая башня. Первое упоминание…

— Сторожевая башня, — произнес я, — небеса — это мне нравится. Небеса лучше видно со сторожевой башни. Но там ты открыт.

— Да, пожалуй, — ответил Наз.

По дороге от стекольщика назад в мой дом мы сделали крюк, завернув ко мне в квартиру. Я все еще ночевал там, ожидая, пока будет готов мой дом, но времени там проводил очень мало: уезжал рано утром, возвращался поздно вечером, спал несколько часов и отправлялся обратно. В то утро я забыл там каталог облицовочных материалов и велел водителю заскочить туда, чтобы его забрать.

Когда мы туда приехали, у моей двери стоял, звоня в нее, Грег. Я заметил его, уже выйдя из машины — иначе можно было бы попросить водителя объехать вокруг квартала и завернуть обратно через пару минут. Грег обернулся и увидел меня; я очутился в ловушке.

— С ума сойти! — закричал Грег. — Ничего себе машина, мужик!

Я ничего не сказал. Машина была и вправду ничего — довольно длинная, с такими задними дверцами, открывающимися посередине. Однако дело тут было не в показухе — она вообще понадобилась мне только потому, что в мою «Фиесту» не поместились бы письменный стол с факсом. Как только все заработает как надо, я от нее избавлюсь и вернусь к «Фиесте».

Грег стоял на моем пороге, в нескольких футах от меня.

— Ну, что нового? — сказал он. — Ты мне уже шесть недель не звонил.

— Я… в общем, занят был.

— Чем это?

— Готовлюсь переехать в новый дом.

— Где?

— На другом конце Брикстона.

— На другом… конце… Брикстона, — повторил он.

— Да.

Так мы и стояли лицом друг к другу. Потом я сказал:

— Мне тут надо этот каталог забрать, а потом ехать на встречу.

Грег заглянул в машину позади меня, где сидел Наз.

— Ну да, конечно. Значит…

— Я тебе позвоню, — сказал я ему, проходя мимо него к себе в квартиру. — В конце этой недели. Или в начале следующей.

Звонить я ему не стал — ни на той неделе, ни на следующей, ни через одну. Мой проект был программой, а не хобби или побочной деятельностью — программой, которой я отдавался полностью, душой и телом. В рамках этой программы допускались определенные взаимоотношения между мной и моим персоналом. И только. Персоналом — не друзьями.

Вскоре после того дня наш основной офис переехал из Ковент-Гардена в Брикстон. К тому моменту наша деятельность была более или менее целиком сосредоточена там. Мы сняли верхний этаж современного сине-белого офисного здания в паре улиц от нас, сразу как свернешь с местного Бродвея. С виду оно было современным и официальным, в стиле некой прежней эпохи — вроде главного полицейского управления где-нибудь в Восточной Европе. Когда мы туда переехали, большинство окон закрывали криво опущенные металлические жалюзи, а по бокам торчали металлические трубки: воздуховоды, желобы для прачечных нужд, бог знает что. На крыше были теле- и радиоантенны. Наз основал там свой штаб и осуществлял руководство оттуда, в то время как я все больше и больше времени проводил непосредственно в моем доме, занимаясь мелкими делами с сотрудниками, которым были поручены отдельные части проекта.