Читать книгу - "Полкоролевства - Лора Сегал"

Секретарь Салмана Хаддада поинтересовалась, откуда она могла знать, где находится мать Бенедикта. Что касается мистера Хаддада, то он, как она полагает, отправился домой после того, как вместе с мистером Бернстайном ознакомился с положением дел на восьмом этаже.

— Какой такой восьмой этаж?

— Тот самый! В Центре престарелых! — Это знает любой дурак, подразумевал тон секретаря. — Его превратили в зону ожидания для тех пациентов отделения неотложной помощи, которым больше шестидесяти двух.

Откроют они только утром, сейчас там делать нечего, и секретарь побросала свои вещи в сумку, давая понять, что он может идти или не идти куда угодно, а она отправляется домой.

Бенедикт тоже пошел домой, досадуя, что переживает, заставив какую-то ехидную секретаршу нервничать. Проведя весь день в тревоге о Люси, он безо всяких оснований разозлился, обнаружив сообщение Гретель, что она будет поздно. Мобильник Гретель был все еще выключен, а мобильник матери занят, и Бенедикту не на ком было сорвать злость. Что, если Джо поручил Люси и в эту ночь заниматься «наблюдением» на том самом восьмом этаже, о котором никто никому ничего не рассказал… И вообще, что за работу Джо со своим Широко Открытым Глазом делает для «Ливанских кедров»? Ливанских! Кто эти Хаддады и что у них стряслось, если они выбрали Джо, его компьютерных гениев и престарелую поэтессу с эмфиземой, чтобы те разобрались — В ЧЕМ?

Бенедикт оставил сообщения для Джо — одно на его мобильнике, другое на автоответчике городского телефона: «Где вы? Что вы сделали с моей матерью?»

Записная книжка Люси, упав, открылась на букве «С». Снодграсс, Де, умер год назад, а то и больше. Люси читала «Румпельштильцхена» Барри С., своему старому ученику, который высказал несколько тонких, умных и вполне дружелюбных соображений о рассказе. То же относится к Матту, другому бывшему ученику, прекрасному автору.

Люси вернулась к букве «А» и двинулась в алфавитном порядке по списку друзей, знакомых и людей, которых узнаешь за долгую жизнь в литературном мире: этот знаменит, этот на пути к славе, кто-то, не написав бестселлера, все же неплохо продается, кто-то пока неизвестен, а кто-то останется таковым навсегда. Она позвонила Джеффри. Его не оказалось дома. Люси подозревала, что автоответчик неизменно лжет — хозяин просто прячется. Буква «Д». Салли умерла в две тысячи восьмом. Джон вообще двадцать лет назад. У нее не хватило духа вычеркнуть их адреса.

Если кто-то оказывался дома и снимал трубку, она говорила: «Привет! Это Люси» — и слышала в ответ: «Люси! Боже, настоящая телепатия! Ты не поверишь, но именно в эту минуту я собирался тебе позвонить!», или: «Люси! Рад тебя слышать! Могу я тебе перезвонить? Ты меня поймала в дверях!», или: «Мы как раз садимся ужинать», или: «Люси, милочка, я смотрю эту дурацкую передачу по телевизору», на что она неизменно говорила: «Я оторву тебя на три минуты, это миниатюрка, я назвала ее „Румпельштильцхен в неотложном“» — и начинала читать. Алан — он жил в Калифорнии — сказал, что рано ушел на покой, перестал обучать начинающих авторов, и теперь ему не придется исправлять синтаксические погрешности, на две из которых указал — и справедливо — в ее миниатюре. Он славный, Алан. Тому, Стэнли и Виктории «Румпельштильцхен» соответственно понравился, очень понравился и показался лучшим из того, что Люси когда-либо написала. Норман сказал, что это интересно, а затем прочитал ей собственный рассказ «Перечное дерево», который, по его словам, вымотал ему всю душу. Вивиан сказал: «Ты сама знаешь, это не в моем вкусе», а Джеффри по-прежнему не было дома. Софи крикнула, чтобы Джордан взял параллельную трубку, и они слушали рассказ вдвоем.