Читать книгу - "Как жить с французом? - Дарья Мийе"

Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, что я упустила, потому что трат у женщины в моем раскладе оказывалось не так уж и много. Лицо Гийома выражало сосредоточенность и желание понять. Казалось, он в этот момент калькулирует, во сколько русскому мужчине обходится право иметь женщину, и вспоминает все, что слышал о нашем демографическом кризисе.

— А если у мужчины нет денег?

«Нет денег — нет бабы», — злобно ответила я про себя. Что за проклятый антропологический интерес! Ну уже скажи, что тебя такое положение вещей не устраивает, и разойдемся по-хорошему!

— У мужчины всегда найдутся деньги на то, чтобы пригласить понравившуюся женщину в кафе! — заявила я вслух.

— Угу. Хорошо, я над этим подумаю. Пойдем?

«Я над этим подумаю…»?! Это все, что он может сказать? Где же рассуждения о равенстве прав и обязанностей, после которых я могла бы констатировать нашу ментальную дисгармонию, пожать плечами и предложить остаться друзьями — друзьям не возбраняется делить счет пополам? Сценарий был прост и очевиден. А он просто положил мне руку на плечо и сказал: «Хорошо, я над этим подумаю». Обескураженная, я пошла вперед, увлекаемая его рукой.

* * *

Бзыыыынь! Дротик вонзился в самое яблочко.

— Вау! — воскликнула я и захлопала в ладоши. — Ты, похоже, часто здесь бываешь.

— Да, здесь пинта стоит всего три евро, — без ужимок ответил Гийом.

Мы играли в дартс в квартале Бют-о-Кай, и это был наш последний вечер. Настроение у меня было чудесное, ведь завтра я наконец отогреюсь у батареи, приму ванну, вскипячу воду в чайнике, а не в эмалированной кастрюльке, и сяду — СЯДУ! — на кухне смотреть телевизор. Я и не обманывалась никогда насчет своей привязанности к комфорту.

Гийом, похоже, тоже не страдал от предстоящей разлуки: он поражал центр мишени уже в шестой раз за сорок минут. Мужчины за соседним столиком бросали на него нетерпеливые взгляды и ворчали все громче. Наконец Гийом вернул дротики бармену, обменяв их на две пинты пива. Сев за столик, он уставился на бокал и ушел в глубокую медитацию. Я уже по третьему разу читала внизу подвешенного на стене экрана бегущую строку со спортивными новостями за неделю, когда он вдруг сказал:

— Я не хочу, чтобы ты уезжала.

— Я тоже не хочу, — вздохнула я в ответ, соврав только наполовину.

«Финал Евролиги по баскетболу решено провести в Мадриде…»

— Сколько еще будет продолжаться такая кочевая жизнь?

Я пожала плечами. Для меня это было в порядке вещей. «Моника Селеш объявила о завершении карьеры в большом теннисе».

— Мне тоже тяжело, но что же мы можем сделать? — Вопрос был риторическим.

«Допинговый скандал с велосипедистами на Пекинской Олимпиаде набирает обороты».

— Ты… ты могла бы попробовать переехать в Париж, например.

Я опустила глаза от экрана:

— В Париж? Зачем? Там у меня работа, друзья, дом… Вся жизнь!

— А я в твоей жизни какое место занимаю?

Я накрыла его ладонь своей и улыбнулась:

— Важное. Но это скорее вопрос к тебе: какое место ты хочешь занимать в моей жизни?

— Я не знаю. Понимаешь, не знаю! — вдруг крикнул он и ударил по столу так, что пиво расплескалось. — Я хочу, чтобы у нас были нормальные отношения, чтобы мы планировали отпуск, чтобы я точно знал, когда тебя снова увижу, а не так, что каждый раз мы прощаемся словно навсегда.

— Я тоже этого хочу! Мы и так уже полгода проводим вместе каждую свободную неделю, это, честно говоря, влетает мне в копеечку!

— Если бы ты жила в Париже, не пришлось бы столько тратить на перелеты.

Нет, ну это уже возмутительно. Как мы здесь оказались? Он склоняет меня оставить всю мою налаженную московскую жизнь, друзей, работу и квартиру площадью девяносто квадратных метров со стеклопакетами и центральным отоплением и переехать на свой страх и риск поближе к нему, чтобы он меньше скучал и имел гарантированный секс несколько раз в неделю?! Моя карьера развивается многообещающе, мой банковский счет начал приносить дивиденды, мои перспективы блестящи, да и в настоящий момент моя жизнь у многих вызывает зависть. И он всерьез рассчитывает, что я брошу все это к его ногам?

— Гийом, давай серьезно. Чтобы переехать, нужны причины более основательные, чем «я так хочу». Я многого добилась. Если я перееду, все эти достижения придется зачеркнуть и выбросить, потому что здесь они ничегошеньки не стоят.

— Ты могла бы попытаться найти работу здесь.

— Какую?! Продавщицей в «Монопри»?

— Почему сразу продавщицей? Нашей стране тоже требуются квалифицированные кадры.

— И что я буду делать, интересно? Писать во французские газеты про «жё не манж па си жур»? Как ты себе это представляешь?

— Но если ты будешь жить здесь, ты быстро освоишь французский, он станет тебе как родной! — фантазировал Гийом.

Я покачала головой:

— Нам в газету писал один итальянец, племянник шефа. Он тоже был уверен, что прекрасно владеет русским. И так, за пинтой пива, он и вправду прекрасно им владел. Но даже по заголовкам его текстов было видно, что их писал старательный иностранец. Мы с литературным редактором плясали от радости, когда он объявил, что у него родился сын и он уходит в отпуск по уходу за ребенком. Мы мечтали, чтобы его жена рожала и рожала без остановки и этот отпуск продолжался вечно. В общем, знать язык совсем не то же самое что выучить. Нужно чувствовать ноту каждого слова, ощущать историю, стоящую за ним, его этимологию, его культурные коннотации…

Все лекторы факультета журналистики хором заговорили моими устами.

— Мало того, что журналу, решившемуся нанять меня, придется тратиться на отдельного редактора, который бы приводил мои тексты в человеческий вид, чистил неизбежные ошибки и перестраивал корявые фразы — даже если я буду писать непогрешимо с орфографически-пунктуационной точки зрения, мои тексты обречены получаться вялыми, пресными, стилистически неинтересными. Так что нет, работать по специальности тут не получится. Если вдруг представить, что я перееду, то я буду целиком зависеть от тебя, понимаешь?

Я нагнулась, чтобы заглянуть ему в глаза, — так низко он опустил голову.

— Понимаешь?

Он еле заметно кивнул.

— Ну вот. Разве я могу тебя так обременять?

Он молчал. Где-то в глубине души я ждала пылких заверений, что если я перееду, то ни в чем не буду нуждаться. Но он молчал. И чтобы не расстраиваться, я снова принялась думать о том, какие достижения цивилизации сулит мне завтрашний день.

— Еще пива? — спросил он после пятиминутной паузы.

Я кивнула и полезла за кошельком в карман джинсов. Таков был молчаливый уговор: если он оплачивает первую порцию напитков, то вторую покупаю я.