Читать книгу - "Тихая Виледь - Николай Редькин"

Не раз еще собирались мужики обсудить перемер земли. После же того, как перемер был произведен, страсти поулеглись: большими были заднегорские семьи – и земли все получили много. Для нее, кормилицы, немало надобно было навозу: Осиповы держали восемь коров. И каждый год приносили они восемь телят: одних Захар пускал, других забивал на мясо. Для овец был излажен отдельный хлев: по весне ягнят столько рожалось, что бабы не знали, как в колоду пойло вылить – одни овечьи головы, впритык! Огромного откармливали Осиповы поросенка: он уж и не ходил, сидел на заднице и худо глазами смотрел. Собираясь доить коров, Дарья ломоть мягкого^[34] отрезала да в кринку крошила. В стае парного молока наливала и подносила поросенку. Он и чавкал крошенины^[35], парным молочком залитые.

Захар уж не пропускал случая бабе попенять:

– Мне уж бражки в ковшике не подашь, а михряку этому вон как – в криночке…

А Дарья, на язык скорая, отрезонивала:

– Сам еще владиешь! Мимо рта-то не пронесешь… Ребячество Захарово мило было сердцу ее с молодости. Он и богатому урожаю радовался, как ребенок.

Сходит в поле, принесет зерна в пригоршне и показывает, как несмышленыш-малолетка, который нашел что-то необыкновенное:

– Дарья, глянь-ко, какой хлебушек народился… И ей радостно – колос в палец толщиной!

А когда приходило время жать – все в поле вываливали, мужики и бабы. Чтобы зерно не окрошить, работали с утра раннего: христовое солнышко никого дома не заставало; чуть закрасел горизонт – жать. До восьмидесяти суслонов Осиповы ставили: не утаишь, не будешь эстолько-то хлеба на печи сушить! И нетерпеливые бабы деревенские, которым очень поплясать хотелось, выспрашивали у Захара:

– Да скоро ли у тебя опиханье-то?

– А вот смотрите: как будет овин топиться – будет вам и опиханье, – смеялся Захар.

А уж коли затопился овин – все ближе к празднику: Захар хлеб сушит! После обмолота он до тридцати житных мешков на мельницу излаживал. А справившись с делами, варил со складниками пиво и созывал всех на праздник: полдеревни Захарово опиханье праздновало.

И он частенько под хмельком говорил:

– Буду жить, как барон!

К нему так и пристало: Барон так Барон. Ну а Барону нужны и хоромы баронские: не один год Захар с сыновьями обшивал и красил свой большой дом. Так появились в Заднегорье единственные хоромы, крашеные, баронские. В них-то и вошла молодая Афонина жена, Нинка работящая, дочь Васильева. И стало в доме тесновато.

Вскоре после Афониной женитьбы Ефим отделился от отца, справил Влазины^[36] – вошел в свой новый дом.

Но в деревне сказывали, что петух, первым пущенный за порог, не спел своей звонкой писни, не прокукарекал, а будто бы боязливо ходил по новому жилью, и круглая коврижка, пущенная от порога, покатилась худо и куда-то не туда…