Читать книгу - "Десять вечеров - Сборник сказок"

Сорвала она с себя своё рваное платье и бросила в огонь. На том и сказке конец.

Желаю счастья, желаю счастья!

Земляника под снегом

Жила в одной деревне женщина. И было у неё две дочери: старшая о-Тиё – не родная, а младшая о-Хана – собственное детище.

Мачеха одевала родную дочку в нарядные платья, а падчерицу в лохмотья. На долю дочери доставались ласки да баловство, а на долю падчерицы колотушки и трудная работа. Она и воду носила, она и стирала, и обед варила.

Но мачеха всё равно ненавидела о-Тиё лютой ненавистью, только и мечтала, как бы сжить её со свету.

Вот однажды в холодный зимний день мачеха и о-Хана грелись у очага. Разморилась о-Хана от жары и говорит:

– Ох, как мне жарко стало! Сейчас бы съела чего-нибудь холодненького.

– Хочешь немного снежку?

– Снег ведь невкусный, а я хочу чего-нибудь холодного да вкусного.

Задумалась о-Хана и вдруг как хлопнет в ладоши:

– Земляники, хочу земляники. Красных спелых ягодок хочу.

О-Хана была упряма. Уж если что ей в голову взбредёт, никогда не отступится.

Подняла она громкий плач:

– Мама, дай земляники. Мама, дай земляники.

Не смогла её мачеха утихомирить и вот что придумала.

– О-Тиё, о-Тиё, поди-ка сюда, – позвала она падчерицу.

О-Тиё как раз стирала белье на заднем дворе. Бежит она на зов мачехи, на ходу мокрые руки вытирает.

– Эй ты, ступай-ка в горы и набери вот в эту корзинку спелой земляники. Слышишь? А пока не наберёшь полной корзинки, не смей домой и глаз показать. Поняла?

– Но, матушка, разве растёт земляника в середине зимы?

– Растёт, не растёт, а ты одно помни: придёшь с пустыми руками, домой не пущу.

Вытолкнула мачеха о-Тиё из дому и дверь за ней крепко-накрепко заперла.

Обула о-Тиё соломенные сандалии на босу ногу, а куда идти, не знает. Зимой в горах земляника не растёт. Но и с мачехой не поспоришь. Постояла-постояла о-Тиё на дворе, взяла корзинку и пошла в горы.

В горах было тихо-тихо. Снег валился хлопьями. Высокие деревья под снегом казались ещё выше.

Ищет о-Тиё землянику в глубоком снегу, а сама думает: «Верно, мачехе надоело, что я на свете живу, оттого и послала меня сюда на погибель. Лучше мне здесь замерзнуть. Может, тогда я свижусь со своей родной матушкой».

Полились у девочки слёзы, бредёт она, сама не зная куда, не разбирая дороги. То взберётся, спотыкаясь и падая, на гору, то скатится в долину. Наконец от усталости да холода свалилась она совсем. А снег всё шёл, всё шёл и скоро намёл над ней белый холмик.

Вдруг кто-то окликнул о-Тиё по имени. Приоткрыла она глаза. Видит: наклонился над ней старый дед с белой бородой.

– Скажи, о-Тиё, зачем ты пришла сюда в такой холод?

– Матушка велела мне набрать спелой земляники, – ответила девочка, еле шевеля ледяными губами. – А не то велела и домой не приходить.

– Да разве не знает она, что зимой земляника не растёт? Но не печалься, идём со мной.

Поднялась о-Тиё с земли. И стало ей вдруг тепло и усталости как не бывало.

Шагает старик по снегу легко-легко, о-Тиё за ним бежит, и вот диво! Стелется перед ней снег, словно крепкая хорошая дорога.

– Вон там спелая земляника, – говорит старик. – Собери, сколько надо, и ступай домой.

Поглядела о-Тиё туда, куда он указывал, и глазам своим не верит. Растёт в снегу крупная красная земляника. Вся поляна ягодами усыпана.

– Ой, земляника! – только и могла сказать о-Тиё.

Вдруг смотрит она: старик куда-то пропал, стоят кругом одни деревья.

– Так вот он кто! Бог-хранитель этой горы! Вот кто спас меня!

Сложила о-Тиё молитвенно руки и низко поклонилась. Потом набрала полную корзину земляники и побежала домой.

– Как, ты и впрямь нашла землянику? – ахнула мачеха. Думала она, что ненавистной падчерицы уже в живых нет.

Обрадовалась о-Хана, села у самого очага и давай класть ягоду за ягодой в рот, приговаривая:

– Ах, вкусно! Во рту тает!

– Ну-ка, ну-ка, и мне дай!

Попробовала мачеха и языком причмокнула. А падчерице ни одной ягодки не дали.

О-Тиё и не подумала обижаться, не привыкла она к лакомствам. Сморил её сон. Прикорнула она у очага и дремлет.

Вдруг мачеха подбежала к ней, громко топая ногами, и закричала в самое ухо:

– О-Тиё, о-Тиё!

Встряхнула она девочку за плечо.

– Эй ты, слушай, о-Хана не хочет больше красных ягод, хочет лиловых, ступай живо в горы, собери лиловой земляники.

Испугалась о-Тиё.

– Но, матушка, ведь уже ночь на дворе, а лиловой земляники, поди, и на свете нет. Не гони меня в горы, матушка.

– Что ты говоришь такое? Ты ведь старшая сестра, должна всё давать своей младшей сестрёнке, что та ни попросит. Нашла же ты красные ягоды, найдёшь и лиловые. А не то и домой не приходи!

Вытолкнула она падчерицу из дому без всякой жалости и дверь за ней со стуком захлопнула.

Побрела о-Тиё в горы. Сделает один шаг, остановится, сделает другой, остановится и заплачет-заплачет. А в горах выпало много свежего снега. Уж не во сне ли собирала она здесь свежую землянику?

А кругом всё темней становилось. Вдруг где-то волки завыли. Задрожала всем телом о-Тиё, ухватилась за дерево.

– О-Тиё! – послышался вдруг тихий зов, и, откуда ни возьмись, появился перед ней знакомый дед с белой бородой.

– Ну что, о-Тиё, понравилась твоей матушке красная земляника? Вкусная была? – ласково спросил её старик.

Поглядела ему в лицо о-Тиё и вдруг заплакала в голос, так ей горько стало:

– Матушка велела на этот раз принести лиловой земляники.

Покраснел старик от гнева, глаза у него сверкнули страшным блеском.

– Пожалел я тебя, оттого и послал ей красных ягод, а эта злодейка вон что придумала! Ну, хорошо же, я проучу её! Ступай за мной!

Старик пошёл вперёд большими шагами. Быстро, как ветер, спустился он на дно глубокой долины, а девочка за ним бежит, еле поспевает.

– Смотри, о-Тиё, вот лиловая земляника!

Взглянула о-Тиё и глазам не верит! Весь снег вокруг светится лиловыми огоньками. Повсюду рассыпана крупная, красивая, налитая соком лиловая земляника.

Боязливо сорвала о-Тиё одну-две ягодки. Даже на дне корзины светились ягоды лиловым блеском.

Набрала о-Тиё полную корзину и пустилась со всех ног домой. Тут горы сами собой раздвинулись и в одно мгновенье оказались далеко позади, а перед ней, словно из-под земли, родной дом вырос.

Держит о-Тиё перед собой корзинку обеими руками,