Читать книгу - "Ты самая любимая - Эдуард Тополь"

32

Это случилось на четырнадцатый день плена, в самый что ни на есть скучно-рутинный день изнурительной жары и изнурительного, как пытка, ожидания.

С утра Махмуд открыл сейф в капитанской каюте и кивком разрешил капитану достать оттуда последнюю коробку инсулина и упаковку со шпицами. Казин открыл коробку, в ней было пять ампул по 0,5 г каждая. Он вскрыл одну ампулу, набрал инсулин в шприц, а коробку с четырьмя ампулами осторожно закрыл и отдал Махмуду. Тот запер ее в сейф, и Казин сделал себе укол в бедро.

На нижней палубе третий помощник и электромеханик ловили рыбу под присмотром Высокого Сахиба, освобожденного ими от позорного наказания. Чуть поодаль, на корме, рядом с козой, привязанной к кнехту, Лысый Раис, сидя орлом над бортом судна, справлял нужду и наблюдал за рыбаками. А справив, выпрямился, подтянул штаны и, взяв козу за загривок, достал из кармана финский нож и перерезал ей горло. Кровь хлынула алым потоком, он поднял козу за задние ноги над морем и слил эту кровь в воду.

Буквально в тот же миг на эту кровь рванули из глубины акулы, их плавники ножами вспороли воду и закружили вокруг кровавого пятна.

А Раис стал потрошить зарезанную козу.

Поскольку у рыбаков не было никакого улова, Сахиб подошел к Раису, взял из его ведра козлиные потроха и принес третьему помощнику и электромеханику. Те наживили кровавые и еще теплые куски потрохов на крючки и забросили в воду. Акулы тут же накинулись на эту наживку. Но одна акула сорвалась вместе крючком, а вторую электромеханик и третий помощник капитана — вдвоем — с трудом вытащили на борт.

Тут на грузовой палубе среди принайтованных танков и гаубиц появились капитан и Махмуд.

— Ну какие пятьдесят миллионов?! Это же старые танки, не новые, — говорил Казин Махмуду и даже ногтем царапнул по краске одного из танков. — Смотри! Покрашены поверх ржавчины. Не то что миллион — я бы за такой и ста тысяч не дал!

— Они стрелять могут? — спросил Махмуд.

— Ну… Наверное, могут. Но…

— Вот! — перебил Махмуд. — А нигерийским идиотам все равно — ржавчина, не ржавчина. Они за эти танки дадут пятьдесят миллионов, а за пушки и снаряды еще пятьдесят. Получается сто. А мы за все требуем пятьдесят!

— Не получите.

— Получу! Вот увидишь!

Казин усмехнулся:

— Нет, не увижу. У меня инсулина на четыре дня…

— А потом?

Казин пожал плечами:

— Без инсулина диабетики не живут.

— Ну что ж! — Махмуд кивнул в сторону фрегата. — Я пошлю им видео, как ты умираешь, и они выкуп быстрей заплатят…

Тут он увидел, как от фрегата отошел катер и направился наперерез моторной лодке, идущей от берега к «Антею».

— Fuck! — выругался он и бегом ринулся по трапу в ходовую рубку.

Глядя ему вслед, Казин едва слышно сказал:

— Что ж… Ты не оставляешь мне выхода…

А в ходовой рубке Махмуд схватил бинокль и выскочил с ним на капитанский мостик.

Вдали катер со спецназовцами фрегата Евросоюза уже подошел к лодке с сомалийцами, везущими на «Антей» несколько коз, бидоны с молоком и мешки с миррой и рисом.

Стоя на капитанском мостике «Антея», Махмуд ясно видел в бинокль, как спецназовцы, проверив бидоны с молоком, отняли мешки с миррой.

Взбешенный Махмуд заорал что-то по-сомалийски Раису и всем остальным пиратам. Бросив все дела, те тут же схватили капитана, старпома и еще нескольких моряков и, толкая их автоматами, потащили на самую верхнюю палубу.

Здесь, на виду у стоящего поодаль фрегата Евросоюза, они липкой лентой связали пленникам руки, заклеили рты и глаза, поставили на колени и заклацали затворами автоматов.

Конечно, с капитанского мостика фрегата это увидел в бинокль вахтенный, тут же доложил командиру, и радист фрегата, немедленно включив связь по УКВ, почти закричал:

— «Антей»! «Антей»! What’s going on? Что происходит? Что происходит? Отвечайте! Прием!

На «Антее» Махмуд схватил микрофон:

— Отдайте мою траву, сволочи! Отдайте траву, или я всех пленных расстреляю!

И что вы думаете?

Тут же с фрегата поднялся вертолет и полетел к «Антею». А через минуту, зависнув над верхней палубой «Антея», сбросил на эту палубу реквизированные мешки с травой.

Обрадованные сомалийцы подобрали эти мешки, а Махмуд, с победным видом повернувшись к фрегату спиной, спустил штаны и показал ему свою черную задницу.

Но на этом инцидент не кончился. Торжествуя победу, сомалийцы стали палить в воздух из своих «калашей», но пленным морякам, которые с завязанными глазами все еще стояли на коленях, это показалось началом расстрела, и один из них, палубный матрос Рогожин, упал в обморок.

Тем временем Махмуд достал из сброшенного мешка несколько веток мирры, оборвал листья, сунул их в рот и только после этого, не спеша и жуя траву, подошел к стоящим на коленях пленникам, сорвал липкую ленту с их глаз и с губ.

Моряки стали жадно ловить воздух открытыми ртами.

А поседевший за эти минуты капитан, наоборот, уже еле дышал, шатался и не мог подняться с колен.

Один из сомалийцев включил гидронасос, открыл пожарный кран и мощной струей воды окатил моряка, потерявшего сознание. А остальных пираты погнали с палубы обратно в палубную надстройку.

Моряки с двух сторон подхватили капитана и очнувшегося матроса и увели с собой.

33

«Дворники» едва справлялись с потоками воды на лобовом стекле.

В Лондоне, извините за банальность, шел дождь.

Рассказывая о городе примерно то, что можно прочесть в любом туристическом буклете или справочнике, Александр Шиянов, собкор российского ТВ в Англии, вез Ольгу из аэропорта Хитроу в своем темно-синем «ягуаре» с правым рулем. Если бы не абсолютно чистая русская речь, да еще со старинным московским «аканьем», вы бы никогда не опознали русского в этом человеке. Он был даже не стопроцентный, а 120-процентный британец — абсолютно лысый, лет за 60, с желтым и вытянутым, как марокканская дыня, лицом, пепельными усами и стойким запахом лучшего в мире трубочного ямайского табака. Твидовый костюм с бежевыми кожаными налокотниками, темно-каштановый галстук-бабочка на идеально кремовой рубашке. Тонкие руки в лайковых автомобильных перчатках спокойно лежали на руле машины. Слушая его, Ольга с любопытством рассматривала плывущие за окнами пейзажи в ряби дождя и дивилась полному отсутствию заборов вокруг даже самых роскошных вилл и домов. А затем пошли лондонские пригороды и улицы с англо-японским островным левосторонним движением, кэбами, регулировщиками в черных касках и резиновых плащах, двухэтажными автобусами и редкими прохожими с черными же зонтиками над головами.

Сквозь косую рябь дождя машина вошла наконец в деловую часть города, и Шиянов запарковал ее у старого трехэтажного особнячка, втиснутого меж двух таких же старых особняков. Высунул из машины огромный зонт с гнутой костяной ручкой, открыл его и только после этого вышел из машины, обошел ее и принял Ольгу под этот зонт, повел к подъезду с небольшой вывеской «Glint, Smith & Stevenson Consulting Ltd.».