Читать книгу - "Ты самая любимая - Эдуард Тополь"

«Тут вызвался он выучить меня играть на биллиарде. “Это, — говорил он, — необходимо для нашего брата служивого. В походе, например, придешь в местечко — чем прикажешь заняться? Ведь не всё же бить жидов. Поневоле пойдешь в трактир и станешь играть на биллиарде; а для того надобно уметь играть!”»

А.С. Пушкин. «Капитанская дочка»

30

— Они как-то странно играют, — сказал третий помощник, глядя через открытую дверь из каюты пленников в коридор, на своих охранников.

Действительно, сидя в коридоре у открытой двери каюты с захваченными моряками, сомалийцы, отложив рации и воки-токи, но не снимая с плеч «калашей», яростно сражались в домино. Спорили при каждом ходе, вскакивали, чуть ли не дрались. Но странность была не в этом. Просто играли они не по-русски.

— Против часовой, — уточнил электромеханик. — У нас по часовой, а у них…

— И «дупли» показывают, видишь? — сказал третий помощник.

— «Дупли», похоже, они отбивают и считают очки… — присмотрелся электромеханик.

Тут один из сомалийцев — тот самый Высокий Сахиб, который угощал пленных сигаретами, — пойманный на мухлевке, вскочил и ринулся бежать. Но Лысый Раис проворно дал ему подножку, а остальные тут же набросились, скрутили мухлевщику руки за спину, прижали животом к полу и привязали ноги к рукам. А потом продолжили игру как ни в чем не бывало, хотя Сахиб лежал на полу колесом и стонал явно от боли в вывернутых плечах.

Третий помощник и электромеханик переглянулись, решительно перешагнули через спавшего у двери моряка и подошли к открытой двери.

Сомалийцы испуганно схватились за автоматы, но электромеханик показал на костяшки домино, а третий помощник сказал:

— Can we play?

Сомалийцы посмотрели на Лысого Раиса.

— О’кей, sit down, — решился Раис.

Третий и электромеханик сели на пол, Раис сказал что-то по-сомалийски одному из пиратов, тот тут же встал и с автоматом на изготовку навис над новыми игроками.

Раис размешал домино.

Пленные моряки — кто оставив книгу, кто прекратив молиться — в роли болельщиков подтянулись из каюты к ее дверям.

— А на что играем? — спросил Лысого электромеханик.

— What? — не понял Раис.

Электромеханик кивнул на связанного Сахиба:

— Давай на его освобождение.

— If we win, you relies him, — перевел Раису третий помощник. — Okay?

— And ifwewin? — спросил тот.

— Скажи: если они выиграют, мы палубу вымоем, — сказал электромеханик. — Все равно от их дерьма дышать нечем.

— If we loose, we will wash the floor. Okay? — перевел третий помощник.

Раис и остальные сомалийцы восприняли это с большим энтузиазмом, а третий помощник показал им три пальца:

— Three games! Три игры!

— Okay, three games, — согласился Раис, еще раз энергично размешал костяшки на полу, и игра началась.

Пленные моряки-болельщики и свободные от игры сомалийцы напряженно следили за каждым ходом. А больше всех переживал связанный Сахиб.

И на его счастье, русские выиграли со счетом два-один.

31

Вернувшись из Греции в Москву, Ольга не могла найти себе места. Даже намаявшись днем на работе, а вечером со школьными уроками сына, его ужином, стиркой и прочими домашними делами, она не могла заснуть. Отец, который носил ее на руках и на плечах, отец, который горячим утюгом грел ей простыни, когда она болела, отец, который заплетал ей косы и называл «моя Оленька», отец, который лепил с ней снеговиков, научил ее ходить, читать, плавать, смеяться смешному, бегать на лыжах и коньках, любить жизнь, верить в Бога, надеяться на Него и самой пробивать стены головой, — этот отец в плену у каких-то сомалийских пиратов! Подумать только — в XXI векепираты! И он может погибнуть, буквально умереть, если через несколько дней у него кончится инсулин!

Как она могла заснуть, когда где-то там, в Индийском океане с ним в любую минуту может случиться непоправимое?! И ведь всем плевать, всему миру буквально наплевать, никто и пальцем не шевелит — ни правительства, ни военно-морские флоты, ни даже хозяева корабля! Весь мир занят своими делами, словно две дюжины кораблей и четыреста моряков, которых захватили и держат сегодня в Сомали эти чертовы пираты, — это ничто, ерунда, мелочь.

Ольга даже по ночам сидела в Интернете, обзванивала всех, кого могла и не могла, — и знакомых, и правительственных чиновников, и пароходства, и руководителей Интерпола и ЮНЕСКО, — и всюду наталкивалась либо на унылое равнодушие, либо на ничего не значащие обещания…

А утром на ТВ — все те же светящиеся экраны мониторов, рутинный шквал телефонных звонков, рутинная нервотрепка и рутинный дым коромыслом в курилке. Но в кабинете главного редактора Ольга была предельно сдержанна:

— Олег Борисович, на сомалийском пиратстве зарабатывают не только и даже не столько сами пираты, а страховые компании. За проход через Аденский залив они с каждого судна берут по 60 тысяч долларов! А там за день проходит до 300 судов. Понимаете, какие это деньги? И чем больше пираты захватывают кораблей, тем выше поднимается страховка и тем больше доходы у страховых компаний!

— Да? Круто… — сказал Главный.

— Но и это не все! А военные, которые конвоируют суда через Аденский залив? Бесплатно они проводят только корабли своих стран, а с остальных тоже берут деньги! И наконец, в Лондоне адвокатские фирмы, которые специализируются на переговорах с пиратами, — они затягивают эти переговоры на месяцы, поскольку у них почасовая оплата — «всего» 500 евро в час! То есть чем дольше наши в плену, тем больше все на этом зарабатывают!

Но Главный уже знал, куда она клонит.

— И теперь ты хочешь в Лондон?

— Не за ваш счет. Жены моряков прислали мне деньги на поездку…

Главный, раскурив трубку, встал и походкой режиссера Говорухина принялся ходить по кабинету. Наконец он нашел свой имидж, подумала Ольга.