Читать книгу - "Сандаловое дерево - Элль Ньюмарк"

— Я? — Адела удивленно вскинула брови. — В Индию?

— А что тут такого?

— Индия. — Глаза у Аделы как будто вспыхнули. — Вот было бы… О боже. Мы вдвоем… и Индия. Свет в глазах потух. — Родители никогда меня не отпустят. Такие расходы…

— Я могла бы попросить отца…

Адела рассмеялась:

— Ты представляешь, что скажет моя мать, если я вдруг ни с того ни с сего объявлю, что собираюсь в Индию? Рыболовецкий Флот хорош для девушек с двумя-тремя неудачными сезонами или для таких, как ты, у кого там семья. А я? Нет, никогда. Матушка считает, что мужчины, служащие в Компании, это что-то вроде мирской приправы к миссионерским крокетам. Мы с тобой болтаем о Фанни Паркс, а она думает, что женщин там похищают и прячут в гареме. Представь меня в гареме.

Фелисити не ответила. Адела в гареме? Смешно. И в то же время не смешно.

Адела погладила подругу по изящному запястью:

— У меня за спиной всего один сезон, и матушка еще не потеряла надежду. Может быть, через несколько сезонов, если ничего не получится, она отчается и отпустит меня на все четыре стороны.

— Но это же столько лет!

— А как еще? — Адела опустила голову. — Ох, что же я буду без тебя делать.

Фелисити закрыла глаза, словно у нее разболелась голова.

— Я никуда не поеду. Останусь и подожду, пока ты не сможешь поехать со мной.

— Нет! — Адела резко выпрямилась. — Так нельзя. Этого я тебе не позволю. Подумай, сколько предложений тебе придется отвергнуть. Ты уедешь, а я присоединюсь, когда смогу. У каждой из нас долг перед собой, не забыла?

— Ты серьезно?

— Да. — Беспечный тон давался Аделе нелегко. — У каждой свой путь, к тому же у меня есть сейчас Кэти. Знаешь, я ведь учу ее читать.

Фелисити вздохнула:

— Как же мне будет недоставать тебя.

— Нам обеим будет трудно.

Прошел месяц. Адела и Фелисити стояли на пристани ливерпульского порта, и свежий сентябрьский ветерок трепал их юбки. Обе молчали, не находя прощальных слов. Толпа шумела все громче, и люди уже сновали туда-сюда по широким сходням. Груженные багажом кебы еще влетали на пристань, и рука громадного парового крана подхватывала ящики и тюки, вскидывала в небо и опускала в трюм. Между поднимавшимися на борт легко угадывались возвращавшиеся после визита домой жены военных — на лицах их застыло выражение смиренной покорности.

На носу корабля собралась небольшая группа пассажиров третьего класса — миссионерши в унылых, однообразных одеждах. Открыв маленькие черные книжицы, сборники духовных гимнов, они завели печальную песнь об опасностях далекого пути и ожидающем их в чужих краях одиночестве.

— Какие дуры, — пробормотала Фелисити. — Как будто путешествие — это наказание.

— Я буду скучать. — Адела крепко обняла подругу, и некоторое время они стояли, тесно прижавшись. Чуть в сторонке Кейтлин присматривала за вещами Фелисити. Когда погрузка закончилась, а девушки так и не разомкнули объятий, Кейтлин крикнула:

— А вон и ваш сундучок!

Они опустили руки и отступили на шаг. Фелисити пообещала писать из каждого порта: Гибралтара, Александрии, Коломбо. Они говорили то же, что и все, договаривались о том же, что и все, — только лишь для того, чтобы как-то облегчить расставание. Корабль дал гудок. Фелисити взошла на борт «Камбрии», протолкалась к поручню и послала на берег воздушный поцелуй. Адела и Кейтлин махали, пока судно не отвалило от пристани, и, когда первая тихонько всхлипнула, вторая сжала ее руку.