Читать книгу - "Сандаловое дерево - Элль Ньюмарк"

Я согрела воду на старой плите, открыла банку подслащенного концентрированного молока и отсыпала Билли пригоршню фисташковых орешков — пожевать, пока заварится чай. Он тут же угостил Спайка и принялся громко хрустеть. Я налила в кружку чаю, добавила густого сладкого молока, и мы все сели за стол. На веранде тихонько постукивали бамбуковые подвески. Я заметила, что вчерашнего мусора уже нет, а значит, Рашми, увидев, что в доме никого, вынесла ведро и тоже ушла. Накануне все произошло так быстро и в такой суете, что я даже не отправила записку в деревню. С другой стороны, это означало, что Хабиб, ничего не знавший о нашем предполагавшемся отъезде, придет, как обычно, готовить обед. Поскольку кухня примыкала к дому и мы с самого начала почему-то решили есть там, где готовим, то его присутствие в доме в нерабочее время выглядело неуместным.

После завтрака Билли поиграл в рикшу, катая на веранде Спайка и прокладывая маршрут между горшками с цветами и плетеными креслами. Время от времени он кричал «Привет» или «Намасте!» подбиравшейся к веранде обезьянке.

— Ты только их не трогай! — предупредила я.

— Знаю-у-у! — отозвался он.

Я улыбнулась, вернула деньги в жестянку из-под чая и принялась разбирать чемоданы. Что-то отправлялось в ящики комода, что-то — на вешалку в альмире.[11]

Я убрала в шкаф свое шелковое, лимонного цвета, сари, на мгновение представив, как иду в нем на коктейльную вечеринку, — экспат, вернувшийся домой из далекой страны и с упоением рассказывающий всем желающим об индуистских храмах, раскрашенных слонах и удивительных, живописных обычаях. Спасибо Джеймсу Уокеру, уберегшему нас от поспешного бегства. Пряча письма в ящик с трусиками и бюстгальтерами, я испытала чувство облегчения, словно избежала некой опасности. Через несколько дней Мартин успокоится и все будет хорошо.

Из-за раннего подъема, скомканного завтрака и напряженного ожидания на железнодорожной станции Билли быстро устал и ко второму завтраку уже клевал носом. Он всегда с нетерпением ожидал появления разносчика с его доверху нагруженной тележкой. Корзинка с деликатесами была для Билли чем-то вроде сундучка с сокровищами. Открывая дверцы, он никогда не знал, что обнаружит в том или ином отделении. «Уууу, райта![12]О, нут! Пакоры! Личи!» Больше всего Билли радовался, находя пихирини — легкий пудинг с кардамоном и молотыми фисташками. В тот день, однако, он почти уснул над лакомством, так что мне пришлось взять его на руки и отнести в постель. Я накинула сетку, закрыла голубые ставни, переключила на медленный режим вентилятор, а когда повернулась, Билли уже спал, подложив под щеку ладошку. Я просунула руку под сетку, намотала на палец прядку волос и, поцеловав ее, вышла из комнаты.

У себя в спальне я достала из ящика связку писем и некоторое время смотрела на них. Писем было всего четыре, но их разделяли месяцы, и если эти две женщины называли друг друга сестрами, то и писать они должны были чаще. Вернув письма в ящик, я прошла в кухню и принялась за поиски тайника: проводила ладонями по стене, проверяла на прочность бетонные швы, но никаких признаков пустоты не обнаруживала — кирпичи держались крепко, ничто не сдвигалось, не шевелилось. Пришлось расширить область поисков, распространив их на другие стены.