Читать книгу - "Горы, моря и гиганты - Альфред Деблин"

C. 191...между <…> братьями в беде. Отсылка к драме Фридриха Шиллера «Вильгельм Телль», где мятежники на поляне Рютли приносят такую клятву: «Да будем мы народом граждан-братьев, / В грозе, в беде единым, нераздельным» (пер. Н. Славятинского).

С. 192. …когда звенят мечи, музы молчат… Возможно, измененные слова Цицерона: «Когда шумит оружье, законы молчат» (Pro Milone 4, 10). Сам Дёблин дважды писал театральные рецензии, названия которых противоречат этому высказыванию: «Когда шумит оружье, музы поют» (1922) и «Во время битвы музы поют» (1923).

С. 195. Равальяк тут ни при чем. Вероятно, имеется в виду Франсуа Равальяк (1578–1610), убийца короля Генриха IV Бурбона (1553–1610).

С. 198. …пирамида из костей и черепов. Этот образ, возможно, был навеян этнографическими или историческими текстами о Средней Азии — например, как предполагает Габриэла Зандер, описаниями пирамид, сложенных из черепов, в Самарканде. Еще одним источником могло быть знаменитое полотно русского художника Василия Верещагина (1842–1904) «Апофеоз войны» (1871), хорошо известное европейской публике.

С. 199. «Что толку, если имею всякое познание, а не имею любви». Аллюзия на Первое послание к Коринфянам (13:2): «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто». Уже в романе Дёблина «Черный занавес»[199]герой, Иоханнес, говорит: «Если б я имел хоть тысячу языков, а любви не имел, я был бы ничто» (стр. 160).

С. 202–222. СВЕТЛОВОЛОСАЯ Марион Дивуаз… <…> Черный оконный проем был пуст. Этот эпизод Дёблин в 1922 году опубликовал отдельно, под названием «Балладеска», а прежде читал в кружке своих друзей. 25.8.1922 он писал по поводу этого текста литератору Эфраиму Фришу:

…по сути, это некое замкнутое целое, наподобие новеллы: изображение одной ужасной единичной судьбы, ужасного единичного процесса. Такое должно быть понятно, иначе мне придется признать себя — по этой линии — неудачником. Балладеска, которая появляется здесь и нигде больше; тиран; его друг, постепенно от него отдаляющийся: эти трое составляют игру; все прочие «предпосылки» несущественны; остающиеся темноты никакого значения не имеют. Итак: просмотрите этот безумный, исполненный жути фрагмент еще раз (он куда трагичнее, чем «сожжение евреев» в «Валленштейне»). Вы уже, кажется, разглядели здесь борьбу мужчины-самца и женщины-самки — что Вам особого удовольствия не доставило; мне и самому, когда я прямо взглянул на такие вещи, это стоило немалого нервного напряжения. Поэтому я совсем не сержусь, что у Вас возникло «внутреннее сопротивление» (в духе Фрейда), хотя я-то всего-навсего предпринял попытку — не удавшуюся? — доставить Вам удовольствие.

С. 204. …которого называла Дезиром… Имя Дезир означает по-французски желание, томление.

С. 205. Дезир был белым лебедем… Возможно, эта фантазия связана с мифом о Лоэнгрине, нашедшим отражение в одноименной опере Рихарда Вагнера. Возможно, что это аллюзия и на миф о Леде — дочери этолийского царя, которую, поразившись ее красотой, похитил Юпитер. Сцена совокупления Леды и лебедя является весьма популярным иконографическим сюжетом, переживавшим ренессанс в годы юности Дёблина.

С. 211. Он ничего не чувствовал, но глубоко внутри что-то дрожало, как в городе тихо дребезжат оконные стекла под громовыми раскатами очень далекой битвы. Интересная параллель к этому месту имеется в первом романе Дёблина, «Черном занавесе»: «То, что в ней уже давно тайно противилось ему, теперь, при приближении опасности, начало дребезжать» (стр. 167).

С. 220. Теперь я сорву с тебя занавес… Первый роман Дёблина, «Черный занавес. Роман о словах и случайностях», посвящен теме парадоксальности любви. Парадокс состоит в том, что, как сказано в романе, «Мы — монады, и окон в нас нет» (стр. 160); «Ах, жизнь потому связывает себя парами, мужчину к женщине, чтобы по-дикарски себя ухватить и разодрать в клочья» (стр. 198). «Занавес» закрывает сценическое пространство человеческой души, индивидуальной внутренней жизни: «Но узкое театральное пространство, в котором происходило странное, было изобилие чужих светских лиц, шелковых переливов и летучих запахов, улыбок, приглашающих жестов, обязательств, а сверху — гнет сверкающей люстры и теплый свет, проникающий во все закоулки: оно волновало, медленно опьяняло его. <…> В темноте за опущенными веками пурпурно поднималась его огонь-трава и он наслаждался всеми разновидностями блаженства» (стр. 112). Может, занавес этот состоит и из слов, ибо в романе упоминается «мир мыслей, находящийся по ту сторону оцепеневших слов» (стр. 120).

Книга четвертая Оборотни

С. 233. …градшафт превратился в подобие военного лагеря. Представление о городе как фронте — военном лагере или поле боя — было типично для культуры Веймарской Германии.

…Элина… Это имя означает «светлая».

С. 236. Она с радостью носила нательную рубаху… Эпизод с рубахой Элины напоминает античный миф о гибели Геракла от хитона (пропитанного кровью кентавра Несса), который подарила герою его жена, Деянира. Этот миф Дёблин пересказывает в «Вавилонском странствии». А в «Гамлете» сходный мотив возникает в контексте мифа о Медее (с. 446):

Она, эта колдунья, приготовила своей преемнице свадебный наряд и подарила его. В день свадьбы платье разъело невесте кожу, мясо, внутренности; извиваясь от нестерпимой муки, несчастная женщина умерла на глазах у своего возлюбленного.

С. 237. Будьте, дескать, как дети… Отсылка к Евангелию от Матфея (18:3): «И сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное…».

С. 247. …Лучио Анжелелли… Итальянское имя Лучио означает «свет», Анжелелли — что-то вроде «ангельский».

С. 251. Фрэнсис Делвил… Габриэла Зандер, как и некоторые другие исследователи, связывает имя Делвил (Delvil) с английским словом «дьявол» (devil).

…госпожа Уайт Бейкер… Сэмюэл Уайт Бейкер (1821–1893) — английский исследователь бассейна Нила; в 1864 году вместе со своей женой открыл второй исток Белого Нила — озеро Альберт; автор книги «Альберт-Ньянца, большой водоем Нила и исследования истоков Нила» (т. 1–2, 1867). Его имя встречается в списке имен, среди подготовительных материалов к роману. А в одном из набросков к роману сказано: «Эта Уайт Бейкер станет предводительницей африканского движения. Они объединяются в касты, создают маленькие обособленные анклавы, общины. Ходят босиком, на щиколотках носят ножные браслеты». «White» в переводе с английского означает «белый» (ср. с объяснением имени Элина: комментарий к стр. 233).

С. 252. …дескать, не от них это зависит, что они не могут забыть. В медицинской и научной литературе Веймарской Германии была популярна идея, что военный невроз — вместе с «новым» искусством, в символической форме отражающим опыт войны, — является, по выражению психоаналитика Ш. Ференци (1873–1933), «лучшим монументом, воздвигнутым <Первой> Мировой войне».