Читать книгу - "Тессеракт - Алекс Гарленд"

Все пространство пустыря напротив гостиницы «Патай» было подсвечено языками пламени от горевшего мусора, и луна тускло светила сквозь дымку метана. У себя за спиной Шон слышал, как его преследователи стреляли, спотыкаясь о те же валуны, о которые он сам спотыкался пару минут назад. Он слышал также стоны умирающего в холле гостиницы «Патай». Шон застрелил бритоголового типа, не дожидаясь, пока тот преградит ему дорогу.

Мчась по пустырю, он без всякого плана сворачивал то вправо, то влево, в узкие проходы между трущобами и в боковые улочки. Шон знал, что это единственный путь к спасению. Алехандро-стрит, Шугат, Шакит, Сайанг — все это не годится. Слишком широкие и открытые. Другое дело — проходы, улочки и… крещение в сточной канаве, едва прикрытой деревянными щитами.

Быть не может, — подумал Шон, когда оступился и скатился в траншею глубиной в метр, заполненную жидкостью. Не может быть. Этого не должно было случиться. В такие моменты ноги должны нести тебя сами, а мысль о чесотке просто не может возникать. Адреналин должен был ему помочь.

Дно канавы оказалось скользким, как жирное стекло, и он снова упал, почувствовав его под ногами. На какую-то секунду он окунулся с головой, потом встал на колени, хватаясь руками и упираясь локтями в противоположные края.

— Вот мерзость! — пробормотал Шон, протирая залепленные дерьмом глаза.

Совсем рядом он заметил две фигуры — Джо и Терой. Значит, они петляли вместе с ним и в конце концов настигли его. Теперь ему конец.

Но прошло мгновение, а он все еще был жив. Значит, это не Джо с Тероем, потому что они бы его уже убили или, по крайней мере, ранили. Снова протерев глаза, он увидел, что фигуры слишком малы для взрослых мужчин. Это мальчишки, уличные мальчишки… Они смотрели на него удивленно и в то же время серьезно. Грохот досок вернул Шону способность действовать. На этот раз это были Джо с Тероем, причем совсем близко, в том же проходе.

Шон подтянулся и выбрался наружу.

Влево, вправо, влево и опять вправо, а он все еще не мог от них оторваться. Пару раз ему казалось, что он ушел, но не тут-то было. Он останавливался, чтобы перевести дух и попытаться сориентироваться, но тотчас же слышал шум погони. Шона тошнило от усталости, но он снова заставлял себя двигаться. Нет, не бежать, потому что у него уже не было на это сил даже ради спасения собственной жизни. Тело не слушалось его, он потерял всякую осторожность и мог только двигаться. Но, похоже, Джо и Терой тоже выбились из сил, потому что расстояние между ними не сокращалось.

Так продолжалось довольно долго. Наконец Шон выбрался из трущоб и очутился в другом районе, где жили люди среднего достатка. Улицы были чуть шире, и здесь уже стояли частные дома, а не жалкие лачуги. Попадалось меньше бараков из рифленого железа и больше зелени. Этот район, видимо, неплохо смотрелся под вечер, когда низкое оранжевое солнце освещало цветущие деревья, простиравшие ветви сквозь решетки оград.

Масса цветущих деревьев вокруг. И так много цветов, усыпавших деревья и асфальт, что все было напоено их ароматом.

2-1

Черный пес уже в пути

1

Из окна кухни все казалось разноцветным. Асфальт еще голубел, а трава зеленела, хотя солнце почти скрылось за горизонтом и небо отливало красным. В любом другом месте города красное небо стерло бы все цвета, как при фотовспышке, но только не здесь. Это был хороший квартал, застроенный частными домами, с широкими чистыми улицами, где все цвета, как ни странно, какое-то время сохранялись и после захода солнца.

— Время цветения, — сказала Роза, отряхивая с рук мыльную пену.

На прошлой неделе зацвели деревья на Адонис-авеню, прорываясь сквозь прутья оград, как брызги водопада.

— Готово, — добавила она, внушая самой себе, что тарелки в мойке чище некуда. Она целых десять минут мыла их и споласкивала в холодной воде, пока последнее сухое рисовое зернышко не отлепилось от фарфора.

Кстати, тарелки уже были чистыми, а дети еще нет. Она хотела искупать их и уложить в постель до прихода мужа, даже если они к тому времени не заснут. Роза вытащила пробку из мойки и увидела свое красивое лицо, которое отражалось в водовороте стекающей воды. Пройдет еще несколько лет, и ее волосы станут такими же седыми и тусклыми, как у ее матери.

Рафаэлю шесть лет, а Лите — восемь. У него подстриженные ежиком пушистые волосы, круглое личико и большие серьезные глаза с бровями домиком. Из-за этого кажется, что Рафаэль хмурится, даже когда он улыбается. А вот у Литы брови похожи на крылья, поэтому у нее такой вид, будто она вот-вот рассмеется, даже когда ей совсем не до смеха. Очень красивая девочка, как любит повторять ее бабушка Корасон, даже слишком часто, в ущерб самой Лите. Если Лита и вправду вырастет такой красивой, то чем меньше она будет об этом знать, тем лучше. Пока же она, как ни удивительно, совершенно не осознает, что может как угодно вертеть любым существом мужского пола старше тринадцати, и слава богу, если так будет и дальше.

Лучше выразить свою любовь и восхищение, просто проведя по влажным волосам детей, или снять с их лобиков мыльную пену, которая может попасть им в глаза.

— Как вода? — спросила Роза.

Лита кивнула:

— Хорошая. Не очень горячая.

— Ага, — поддержал Рафаэль. — Не очень горячая. Она была не очень горячая, даже когда мы залезли в ванну.

— Смотри-ка, ты уже не просишь дать тебе утенка.

— Гмм…

— Так что, дать его тебе?

— Ну… — Рафаэль пожал плечами, — ладно.

— Только «ладно»? А совсем недавно ты ни в какую не хотел без него купаться.

— Хорошо. Дай мне, пожалуйста, утенка.

Роза протянула ему желтую игрушку, и он бросил ее между скрещенных ног. Почти сразу же утенок завалился набок и стал тонуть. Две половинки пластмассовой игрушки постепенно разошлись, и немного песка высыпалось из нее при каждом купании. За несколько месяцев Роза так привыкла к тому, что песок царапает ей спину, когда она лежит в ванне, что ей почти недоставало этого ощущения, когда весь песок высыпался.