Читать книгу - "Echo - Алексей А. Шепелев"

- I’m calm like a bomb!

- Like a pump! – не отстал и я.

О.Ф. услышал меня, опять смачно гыгыкнул («Главное дело, догнал, что ты зарифмовал!» - поразился Саша). Менты уже косились на нас, но шоумен О’ Фролов их отвлёк, перебив всех новой очередью факов – от Ministry:

- Fuck you, fuck me, fuck everyone, fuck church, fuck Jesus, fuck Maria, fuck George Bush, fuck Gorbachev!.. Fuck… cops! Fuck all! Ffuck… off !!! Хы-гы-гы-а!..

- Fuck Jourgensen! Fuck Ministry! Fuck Barker! Fuck Rieflin! Fuck Scassia! Fuck double drums! Fuck flag pledge! Fuck Biafra! Fuck O. F.! - Санич подавился, закашлялся и что называется зашёлся – никак не ожидал такой инверсии темы, тем паче из уст моих.

О. Фролов между тем принялся весь как-то извиваться и при сем причитать навзрыд:

- Fuck cops! Fuck this… Fuck стэкен! Fuck Тэмбоу! Fuck Москау! Fuck Russia! Ffuck fffuckken… …

- Фак бари политикс! – подсказал я, но он не осознал.

- Фак Маслоу, – ещё более вяло сказал я, но это-то он почему-то осознал и гыгыкнул чудовищно – с околошестисобачным, можно сказать, подвывом в концовке.

Стражи порядка переглядывались, находясь как вроде бы в некоей растерянности, и поскольку О.Ф. был уже интернирован, колебались, замечать нас или нет. Мы же осознавали, что нами интересуются, но уходить не хотелось, ведь тут…

- Fuck University, fuck Universary!!! – вдруг наш узник нашёлся в душераздирающем, омерзительном выкрике, а потом зашёлся в таком же смехе и неистово забился в решётку, чем, конечно же, привлёк стражей порядка. На избиение он отвечал радостыми стонами «Ой, блядь, больно!» или «Ой, нравится!», что нам с Сашей показалось особенно уморительным и мы нечаянно заржали в голос.

(Совсем забыли затею куда-либо идти – мы созерцали и воспроизводили явления, зрелища – потому что мы, три подпивших придурка, и есть «Общество Зрелища», известное в пределах Тамбовской Кольцевой АД (вокруг Вечного огня)).

После именно этих уж особенно выразительных наших рыданий к нам подошёл один, как сказал Саша, «коп» (а я нарочно переспросил: «Кто?- кот??!» и мы опять кардинально зарыдали). Спросил документы и знаем ли мы О. Фролова, долго светил в лицо фонариком. У пунктуального Саши всегда водились документы и выглядел он со своим непоколебимым пробором на светлой и большой голове благообразно. А мне, рыжебородому лысому радикалу с мутными, ненадёжными глазами, стоит только выйти из дому, как подскакивают менты с вроде бы обычным вопросом «Наркотики есть?» (карманы, обыск по всей одежде, закатанные рукава) или же драг-пушеры: «Нужны наркотики?» - иногда я их путаю… Я просто повёл себя дерзко – отворачивался и молчал, а Саша каким-то обманом отмазался и за меня. От О. Фролова мы не отказались, но не забыли в один голос прибавить - «дурак».

- Он чё англичанин?!

- Хто?! – я влез совсем артистично, изобразив сельпо, и одновременно вытрескав (вытаращив) глаза, как когда я изображаю «блепо!» (др. греч. «я смотрю»), а потом, по инерции и прибавил и само дебильно-отрывистое «блепо!»: - Блепо! - Саша Длинный, тоже дурачильня, громко хмыкнул.

- Хлеб? - Любимый наш ментоман, который уж было ушёл, теперь остановился, поворачивался (Саша бедный, по-русалочьи тихо, но всё же заметно, ушёл в покат) – было ясно, что теперь нами займутся очень подробно и очень, очень долго. А может быть и очень грубо…

Но необычайно развязно я, обращаясь как бы не к нему, родному, так назвать, выглаголил:

- В рот мне набруталить! Как трезвый, ёбаный голубой карбункул, не добьёшься плохого слова, не то что по-аглицки, а как… - Милиционер, профессионально не дослушав мой витиеватый даже в своём зачатке passage, изначально содержащий затуманивающий message профессионально выполненный massage, исчез. Ну и господь с ним.

А в это время остальные как-то дотолковались до того, что «фак» это неприлично и мы услышали такую знакомую быдлоинтонацию, подкреплённую замашистым ударом дубинки в распахнутую специально для этого решёточку: «Ещё раз услышу «фак» - убью!». О. Ф. даже сжался, замолк и осунулся. Но тут же его осенило, и он воспрянул с истерическим воодушевлением:

- Fagets! Hey, gays! Blue system! Fagets! Oh, my life, who am I? - I’m just a faget! Fageееt!

- Bugger, fucker, sucker, sugaryobar! Homo suckiens! Hey, fucken animals, live alone! – я вяло и хрипло, как Йоргенсен, поддакнул, а потом даже начал напевать: - I wanna cock you like an animal! I wanna dick you from the inside!.. (А самого так и распирало заорать во всю глотку.)

- Fuck you! Fuck ass pitch! – вторил и Саша.

- Fuck you! Fuck Р. Снич! – не удержался я от рифмоплётства и так называемого «перехода на личности» (тоже одно из наших названий Саши – «Русалка Снич») - он при этом очень неостроумно перешёл на русский и кучей однокоренных существительных и глаголов, которые лингвисты почему-то считают междометиями, выразил (в общих чертах) что-то наподобие «Break your fucken face tonight!» и хватал меня за горло.

О’Фролов этого ничего не слышал: он зациклился на одном слове – fagets! – только и было слышно. Откуда-то подвели пьяного, намного более матёрого, чем О. Ф., и стали его засовывать к О’Фролову.

…О. Фролова пришлось выкинуть. Отряхиваясь, он махал им ручкой: «Bye-bye, fagets!». Мы, преследуя О.Ф. по пути домой, как-то все трое влезли в троллейбус и отправились в «Танк».

О. Фролов специально сел от нас отдельно, прислонился к стеклу, уставившись абсолютно остекленевшим взглядом в свои же пустые глаза, видящие за стеклом пустоту механически перемещаемой реальности - абсолютный мрак, в котором кое-где понатыканы угасающие огоньки – и не только небо такое, а всё вблизи вокруг. «Вынужден», - как бы говорит его взгляд, вся его поза, - вынужден видеть, сидеть, существовать вот с вами – сам в таком вот виде, с пустыми глазами (а далее - череда бессмысленных, бесконечных, раскоряченных, зацепленных друг за друга, как при явлении им на пальцах, факов). Никто у него не спрашивал за проезд – да он и не поймёт.

(Санич, всегда вежливый и добрый даже до непотребного - идёшь с ним по их микрорынку в какой-нибудь Яблочный Спас или даже в день строителя, а он каждую встречную бабку, каждого захудалого деда радикально поздравляет: «Бабушка, с праздничком вас!» - «Спасибо, спасибо, сынок, дай бог тебе доброго здоровия!», - однажды в брутальнопьяном состоянии чуть загоповал: чуть не до удара довёл разбудившую его бабушку-контроллёршу: «Уди, щас пресс проверю!» (Науке давно известно, что бруталы могут и мажорить, и гопотить, и быковать (что, в принципе, едино), а вот может ли бруталить гопота?..)).

…Я тоже упулился в стекло, за которым даже были такие же стеклянные мысли, мыслеобразы. Ты едешь, внезапная остановка на светофоре. Смотришь в окно. Напротив – тоже автобус. Тоже стекло, совсем близко, сантиметров 20-30, девушка смотрит на тебя. А едет-то она в другую сторону – у неё свой маршрут, свой водитель, свои светофоры и катастрофы - так и в жизни все эти встречи…