Читать книгу - "Ничто не случайно - Ричард Бах"

– Не могли бы вы меня покатать? – Отважно направившийся ко мне из другой машины человек моментально изменил мое настроение.

– С удовольствием, – сказал я. – Стью! Пассажир! Поехали!

Подбежал рысцой Стью и помог пассажиру устроиться в передней кабине, пока я пристегивался в задней. В своем маленьком кабинете со знакомой приборной панелью и всеми рычагами я чувствовал себя как дома, и был в нем счастлив. Стью принялся вручную заводить инерционный стартер с помощью ручки, время от времени принимаемой фермерами за «молочный сепаратор». Напряженно вцепившись в ручку, поначалу медленно ее проворачивая, вкладывая тяжкое усилие в запуск стальной массы скрытого под капотом маховика, Стью по каплям отдавал чистую энергию своего сердца стартеру. Наконец, когда взвыл маховик стартера, Стью отскочил в сторону и крикнул: «Готово!» Я потянул рукоятку стартера, и винт рывком пришел в движение. Но вращался он всего десять секунд. Потом он замедлил вращение и остановился. Именно в этот один-единственный раз двигатель не завелся.

В чем дело, – подумал я. Эта штуковина всегда запускалась; он никогда не глох на старте! Стью обалдело на меня уставился, недоумевая, как вся эта пытка ручного запуска могла уйти впустую.

Только я покачал головой, давая ему понять, что не знаю, почему двигатель не запустился, как обнаружил, в чем дело. Я просто не включил зажигание. Я настолько уютно чувствовал себя в кабине, что, по моему разумению, все ее рычаги и переключатели уже должны были действовать самостоятельно.

– Стью… а… мне очень неловко… но… я забыл включить зажигание извини это была конечно глупость с моей стороны крутани ее еще раз ладно?

Он прикрыл глаза, призывая на меня все небесные кары, а когда это не подействовало, собрался было швырнуть ручку мне в голову. Но вовремя сдержавшись, он с видом христианского мученика снова воткнул ручку и принялся ее крутить.

– Извини ради Бога, Стью, – сказал я, снова удобно усаживаясь в кабине. – С меня пятьдесят центов за забывчивость.

Он не ответил, у него не было сил разговаривать. Когда я второй раз потянул рукоятку стартера, мотор тут же взревел, а наш парашютист посмотрел на меня, словно на несчастное бестолковое животное в клетке. Я быстренько покатил прочь и спустя минуту уже был в воздухе с моим пассажиром. Биплан сразу освоился с полетной схемой над Пальмирой с небольшим отклонением в сторону, чтобы взглянуть на озера, и с небольшим набором высоты, потому что к востоку от городка не было удобных площадок для аварийных посадок.

Полет занял ровно десять минут. При приземлении биплан на секунду завилял, пока я раздумывал о том, какая здесь замечательная травяная посадочная полоса. Очнись! – говорил он мне. Ни один взлет, ни одна посадка не похожи на остальные, ни один! И не забывай об этом!

Тут же раскаявшись, я выжал педаль управления рулем и прекратил виляние.

Когда мы заруливали на стоянку. Пол с пассажиром уже выруливал на своем Ласкомбе на старт. Я немного повеселел. Может, Пальмира не так уж безнадежна, в конце концов.

Но на этом в тот день все и закончилось. Зрители у нас были, не было только пассажиров.

Стью взял деньги с моего пассажира и подошел к кабине.

– Ничего не могу с ними поделать, – прокричал он сквозь рев двигателя. – Если они остановятся и выйдут из машин, пассажиры у нас будут. Но если они останутся сидеть в машинах, тогда это только зрители, и полеты их не интересуют.

Трудно было поверить, что могло съехаться столько машин и не было ни одного пассажира, но все было именно так. Зрители были знакомы друг с другом, и вскоре между ними завязался оживленный разговор. А тут еще подъехали директора, чтобы самим определиться, что мы собой представляем.

Пол приземлился, зарулил на стоянку и, поскольку пассажиров больше не было, заглушил мотор. До нас донесся обрывок разговора:

– … он пролетел прямо над моим домом!

– Да он над всеми домами пролетел. Пальмира не так уж велика.

– … кто вам сказал, что у нас сегодня совещание?

– Моя жена. Кто-то ей позвонил и совершенно взбудоражил.

Подошел Джо Райт и представил нас кое-кому из директоров, и мы еще раз рассказали им нашу историю. Мне уже начинало надоедать это раздувание из мухи слона. Почему бы им сразу не сказать нам, желанные мы здесь гости или нет? Невелика забота – просто двое бродячих пилотов.

– У вас есть какой-нибудь график ваших шоу?

– Никаких графиков нет. Мы летаем, когда захотим.

– Ваши самолеты, разумеется, застрахованы; какова сумма страховки?

– Страховой полис для наших самолетов – это наше умение летать, – сказал я и чуть было язвительно не добавил: парень. – Другой страховки нет, ни единого цента; никакого ущерба имуществу, никакой ответственности. – Я хотел сказать, что страховка – это не снабженный подписями клочок бумаги. Страховка – это наши знания о небе, о ветре, это полный контакт с машинами, на которых мы летаем. Если бы мы не были уверены в себе или не знали своих самолетов, никакая подпись, никакие бы деньги в мире не обеспечили безопасность ни нам, ни нашим пассажирам. Но я просто сказал еще раз:

– … ни одного пенни страховки.

– Ну, – он озадаченно помолчал. – Нам не хотелось бы говорить, что вы здесь нежеланные гости… это все-таки городской аэродром.

Я усмехнулся в надежде, что Пол получил свой урок. – Где карты? – рявкнул я ему.

Пока я гордо шествовал к биплану, он пытался меня успокоить.

– Слушай. Уже почти стемнело, а они еще будут совещаться, и мы все равно пока никуда не можем улететь, так что мы могли бы здесь переночевать, а завтра с утра двинуться дальше.

– Парень, мы, бродячие пилоты, привязаны к этому месту не больше, чем к международному аэропорту имени Кеннеди. Мы…

– Нет, ты только послушай, – сказал он. – В ближайшее воскресенье они проводят воздушный утренник. Они уже пообещали, что Цессна-180 будет катать здесь пассажиров. Чуть раньше я слышал, как кто-то говорил, что 180-го не будет, так что у них некому будет возить пассажиров. А тут появились мы. Думаю, после этого своего совещания они захотят, чтобы мы остались. Они загнаны в угол, а мы можем им помочь.

– Как тебе не стыдно, Пол. К воскресенью мы будем уже в Индиане. До воскресенья целых четыре дня! И меньше всего на свете мне хочется выручать их с этим воздушным утренником. Говорю тебе, здесь нас ничто не удерживает! Все, что им здесь нужно, – это современные самолеты с трехколесными шасси, которые можно водить как автомашины. А я хочу быть пилотом аэроплана, парень! И вообще, какая муха тебя укусила?

Я взял промасленную ветошь и принялся в темноте обтирать капот двигателя. Будь у биплана фары, я бы в ту же минуту улетел прочь.

Спустя какое-то время совещание в конторе закончилось, и все сделались к нам добрыми и ласковыми. Я сразу же заподозрил неладное.