Читать книгу - "Четвертый тоннель - Игорь Андреев"

Я начал присматриваться к людям вокруг и сразу же обнаружил, что все всегда говорят о себе. Или о том, что их интересует — то есть опять же о себе. Независимо от ситуации и контекста, даже обсуждая других, люди «вкручивают» самих себя в разговор.

Однажды в нашем офисе девушки обсуждали членство Эстонии в Евросоюзе. Нужно было написать заметку, как-то связанную с симпатией эстонского правительства к гитлеровским солдатам в свете принятого в Евросоюзе осуждения к фашистам и нацистам.

— Эстония член Евросоюза или не член? — громко спросила других девчонок Лена.

— Я думаю, что член, — ответила Соня. — Потому что если бы не член…

И так далее. К разговору быстро подключилась Наташа. Я был поражен тем фактом, что слова «Эстония» и «Евросоюз» в их диалоге звучали раза в два реже, чем слово «член». То, что прячется за словом «член», будоражит девичьи чувства куда больше, чем Эстония, Евросоюз и прочие фашисты?

Потом я раздал девочкам карамельки, охапку которых принес накануне с какой-то презентации. Сразу же развернулся примерно такой диалог:

— Наташа, ты попробовала конфету Игоря? — сказала Лена.

— Что ты говоришь, пробовала ли я конфету у Игоря?

Дальше они все хихикали, с участием еще двух девушек, оживленные и покрасневшие, и весело упрекали друг друга в пошлости.

Я подумал, что мы все — сексуально озабоченные. Мы все хотим заниматься сексом. Все думаем об одном и том же. Только молчим. Выражаем это лишь при случае, и почти всегда непрямо, в каких-то метафорах. Впрочем, это касается не только секса, но и любых других тем, табуированных социумом. Мы хотим выражать себя такими, какие есть, и говорить то, что думаем, но постоянно подавляем себя. И подавленные мысли и чувства вылезают наружу окольным путем, в виде каких-нибудь метафор и неожиданных поступков…

Начав присматриваться к людям вокруг и став более откровенным, я начал задавать вопросы, которые ставили людей в тупик и даже создавали мне несколько неадекватный имидж. Неадекватный, по крайней мере, тому, каким меня привыкли видеть.

Аллочка у нас в офисе — эгоцентрик. Вы знаете, что это такое? Например, все знают, что эгоист это человек, который знает и понимает потребности и ожидания других людей, но сознательно кладет на них болт, потому что ему так удобнее. Он обычно даже испытывает угрызения совести, но все равно делает так, как ему выгоднее, в ущерб другим. В отличие от эгоиста, эгоцентрик делает аналогично, но не осознает, что у других людей вообще существуют какие-то свои интересы. Ему не приходит в голову, что другие люди тоже могут думать, что мир создан для них, просто потому что ему не свойственно смещать фокус внимания с себя. Он точно знает, что мир существует для него, потому что иначе и быть не может. Еще эгоцентрик где-то на уровне подкорки отсевает все входящие импульсы, которые могут принести напряжение, беспокойство, некомфортные обязательства и прочий вред, и если его кто-то беспокоит, выражает недовольство сразу же. Что прекрасно в эгоцентрике, так это то, что он не стремится самоутвердиться за счет остальных. Ему не нужно кого-то принижать, потому что он знает, что в центре Вселенной — он сам. Поэтому эгоцентрик, хотя и может сильно раздражать, в то же время, по какой-то неуловимой причине, может быть очень притягателен.

Так вот. Наша Аллочка — эгоцентрик. И она — счастливее других людей в нашем офисе. Она любит себя, занята собой и — нравится многим из наших мужиков больше, чем остальные девчонки. Остальные, более утонченные фифочки, хотя и тратят на косметику и барахло много денег, оказываются намного менее привлекательными для мужского населения офиса. В отличие от нее, они неестественны.

У Аллы довольно простое лицо. В общем, не Анджелина Джоли. Но она всегда в приподнятом настроении. Радуется по поводу любых приятных мелочей. Я подумал, что секрет ее привлекательности — естественность, позволяющая ее природной женственности проявляться.

Однажды сижу, рассматриваю ее. К ней под рабочим предлогом подходит один из мужиков. Ведет себя так забавно. Когда мужчина пытается понравиться женщине, он начинает вести себя «круто», и со стороны это выглядит выпукло и смешно. Все видят, что его поведение ненатурально.

Она реагирует на мужчин не так, как большинство женщин. Когда я подхожу к кому-то из девушек в офисе, даже без флирта, реально по делу, они начинают волноваться. Вдруг им становится некогда, нужно выйти, срочно позвонить и что-то еще из замещающих реакций. Алла тоже смущается, но по-другому. Вместо «я занята», она прямо говорит:

— Игорь, ты меня смущаешь, — и при этом смущенно улыбается и краснеет. На меня это всегда производило чарующее впечатление, я терялся и не знал, что сказать, и даже начинал глупо оправдываться.

Она мгновенно и однозначно определяла, что лично ей нравится и что нет. Нравится — принимает, улыбается. Не нравится — немедленно дает понять. Невозможно не понять — отношение написано на ее лице с первого мгновения. Никакого лицемерия, никаких игр. Никакого притворства типа «мне приятно, но сделаю холодный вид». Или «мне неприятно, но притворюсь, что все в порядке». Если ее что-то задевает, она реагирует адекватно и сразу. Иногда так, что я оказывался в неловкой ситуации.

Однажды я пришел на работу после хорошего секса. Настроение — утомленное, но приподнятое. Вижу ее, подхожу и говорю на ушко:

— Алла, а ты любишь заниматься сексом?

Несколько секунд она в трансе. Замерев, смотрит на меня, не мигая. Молча краснеет, а затем громко говорит:

— Игорь, ты что?! Такое говорят, когда предлагают заняться сексом!

Кажется, весь офис замер в оцепенении. Я услышал, как жужжит кулер в системном блоке. Я так растерялся, что засмеялся и сказал какие-то бессмысленные слова.

Эта ее необычность, «ненормальность», как я теперь понимаю, была признаком отличнейшей нормальности. Душевного здоровья. Она не лицемерила. Думала о своей выгоде, хитрила, легонько манипулировала другими — все это точно так же, как у всех остальных людей. Но главное

— она не подавляла себя, свои чувства и реакции. Поэтому выглядела человеком, с которым можно открыто общаться, потому что не выдавала себя за кого-то другого. Она была единственной из женщин нашего офиса, с кем я мог комфортно обсуждать отношения мужчин и женщин.

Однажды мы вместе шли из офиса в сторону метро и разговаривали о пустяках. Когда она в очередной раз сказала, что была с кем-то там в ресторане, я спросил, кто обычно платит по счету, когда она с мужчиной. Ответила, не моргнув глазом:

— Мужчина, конечно.

— Почему?

Вопрос ее так удивил, что она замолчала и задумалась.

— Ну-у-у… Так.

— Аты когда-нибудь платишь сама?

Оказывается, да, но только когда с подругами. Мне стало интересно кое-что прояснить. Дело в том, что у меня был комплекс насчет денег. Я всегда считал, что мужчина, у которого нет денег, чтобы заплатить за любой каприз дамы, не вполне мужчина. Я понимал умом, что это глупость. Что мы все, мужчины и женщины, одинаково зарабатываем деньги, а не срываем их с деревьев. Что, в конце концов, женщины трахаются с мужчинами, а не с их кошельками. Но где-то в глубине души мне было стыдно непонятно перед кем за то, что я не Роман Абрамович и даже не средней руки звезда канала MTV, и у меня всегда было, как мне казалось, недостаточно денег. К тому же некоторые из женщин, тонко чувствующих мужские комплексы, манипулировали мной через мою самооценку в контексте денег, у меня от них остался неприятный осадок, и я в глубине души всегда ожидал от других женщин такой же грязной игры.