Читать книгу - "Русская комедия - Владислав Князев"

МИЗИНЧИКОВА. Вы намекаете на моего первого мужа? Да он дешево от меня отделался. Остальных я отделала под орех.

СВЕРЧКОВ. И под каблук, и под долговую яму. (Заметив, что Химикатов успел занять место с табличкой: «Зам».) Зам по злодейству?

ХИМИКАТОВ. В жизни это называется: по производству.

СТЕКЛОТАРОВ. А куда, интересно, меня построят?.. Или пристроят? Или приткнут? (Перед ним появляется табличка, он читает ее.) «На-чаль-ник…» В смысле — шеф? Но я же мудрец. Зачем шефу быть мудрецом? И так хорошо.

СВЕРЧКОВ. С другой стороны, эпоха построения наверняка много чего намудрит.

СТЕКЛОТАРОВ. Ну что ж, давайте помудрим… Что у нас получается? Фокус-мокус, как в жизни. Правильно поняли: были гробокопатели, стали созидатели… Свистим на пять октав. В смысле — система наша на пять с плюсом… Вместо кукиша — кирпич. То бишь интеллигентов больше не держим… Вроде ку. Что еще?

СВЕРЧКОВ. Хорошо бы еще выяснить, что представляет собой конкретно самая-самая система, которую нам предстоит показать во всей красе.

МИЗИНЧИКОВА (листает учебник). Уже ищу.

СТЕКЛОТАРОВ (размышляет). Если как в жизни, как в театре-их… Вспомнил! Во времена оны я целый сезон был в роли директора столовой. Так вот, вверенное мне предприятие, как и все во времена оны, работало по системе… Сейчас скажу… Бл… бл… а в конце буква «я»…

МИЗИНЧИКОВА. Сейчас ляпнет!

СТЕКЛОТАРОВ. Бл… бл… я.

ХИМИКАТОВ. Тс-с. А то обыватели разнесут по всему свету, будто наша великая держава… (Шепчет что-то на ухо Стеклотарову.)

СТЕКЛОТАРОВ. Фу на вас! Как вы могли подумать такое? Такой задней мысли у меня даже в седалищном нерве нет. Просто у меня вставная челюсть. И дикция иногда того… Не б-бл, а (старательно выговаривает) п-пл. Как из автомата. Пл-пл-пл… и всё в меня… в смысле — последний «я».

МИЗИНЧИКОВА (листает книгу). Пятилетний пл… ан, пл… ановое задание, пл… ановые показатели… Наверное, и система пл… ановая?

СТЕКЛОТАРОВ. Ну конечно! Я же помню: кормили мы по пл-пл-плану. В ресторане «Интурист» — ешь что хочешь. А у нас — что дадут… В смысле — комплексный обед. Первое, второе, третье…

МИЗИНЧИКОВА. Теперь переводим на язык сцены. Что такое в сущности спектакль? Завязка, интрига, кульминация, развязка. Иначе говоря, сюжетно-фабульный план.

СТЕКЛОТАРОВ (продолжает вспоминать). Борщ по-украински, макароны по-флотски, компот по-сызрански. В праздничные дни — пирожное типа «наполеон».

СВЕРЧКОВ. По-нашему: счастливый конец… Вот вам и сценический шедевр! Любая кухарка состряпать может.

СТЕКЛОТАРОВ. Ослабьте, Сверчков, а то быстро язву схлопочете.

ХИМИКАТОВ (указывая на учебник). Уточняю официальную цитату: «Любая кухарка может управлять государством».

СТЕКЛОТАРОВ. Вот это сибирская чесотка!

ХИМИКАТОВ (с пафосом). Да, не зря мы с вами отреклись от нашего боженьки-творца Шекспира и свергли всех царей старой сцены. Теперь на этих подмостках хозяева — мы! Кто был никем, стал — всем!

МИЗИНЧИКОВА. Какой хотим спектакль, такой и сотворим!

СТЕКЛОТАРОВ. А как же это… которое от слова «вдох-выдох»? Ага, вдохновение… Они ведь, мировые классики-то, всегда творили по вдохновению свыше.

ХИМИКАТОВ. А мы — по указанию сверху. Вдохновение свыше то есть, то его нет. Указания сверху были, есть и будут постоянно. (В руках у него — папка с документами ЦУК.) Постановление одна тысяча первое, одна тысяча второе, одна тысяча третье… Тс-с! Воссоздаю образ танцующего верблюда. Озаряюсь светлой новаторской мыслью. Анкор! (Что-то пишет на бумажке Стеклотарову.) Огласите как мудрец.

СТЕКЛОТАРОВ (читает). Наш лозунг: «Догнать и перегнать!» Хорошая мысль. Как в зале лечебной физкультуры. А кого мы будем по-чемпионски?.. Как эти… которые палками друг друга толкают и еле дышат… ага, лыжники…

ХИМИКАТОВ. Мы посрамим мировую классику. Шиллера, Шеридана, Шоу… Ну и, самого… Вам слово, мудрец.

СТЕКЛОТАРОВ. Товарищ интриган! Неужели вы хотите обойти этого… который пар без бани… в смысле — вершина духа?

МИЗИНЧИКОВА. Догнать и перегнать Шекспира? Что ж тут такого! (Сверчкову.) Гамлет, вы как после мальчишника? В форме?

СВЕРЧКОВ. А после финиша гималайский медведь будет? (Получает утвердительный кивок.) Тогда чего тянем время? Побежали!

ХИМИКАТОВ. Мы выиграем историческое соревнование со старой сценой! (Словно объявляет номер.) Великий тьмутараканский эксперимент! Впервые в Европе, Азии и на Сахалинской гряде!

СТЕКЛОТАРОВ (загибает пальцы). Значит, КаПэ-эСэС как на футболе. В смысле — с-с-с-вистит. Шекспира палками. В смысле — пл-пл-планом по-чемпионски. Вроде бы всё ку.

МИЗИНЧИКОВА. Не упустить бы главное. То, ради чего так стараемся.

СТЕКЛОТАРОВ (расхрабрился). Не упустим! А ради чего, кстати, мы так стараемся?

МИЗИНЧИКОВА. Нет, я сейчас ляпну. (Стеклотарову.) Знаете, кто вы после этого?

СТЕКЛОТАРОВ (поспешно, чтобы опередить ее). Унитаз! Правильно вспомнил? Мы ведь за унитаз стараемся?

ХИМИКАТОВ. Уточняю. За самый-самый унитаз. Золотой!

МИЗИНЧИКОВА. Мужчины. Насчет золотого унитаза надо сразу брать быка за рога. Но вот под каким одеялом? Если этот столичный гусь действительно трезвенник, то его и под матрасом за рога не возьмешь.

Из-за к улис опять высовывается АДМИНИСТРАТОР.

АДМИНИСТРАТОР. Так-так… бряк… по лбу… пятьсот восемьдесят пятая проба…

СВЕРЧКОВ. Даю подстрочник. Таксист брякнул инкогнито прямо в лоб: у нас, дескать, ставят на кон золотой унитаз.

СТЕКЛОТАРОВ. Ну и что Харибда?

СВЕРЧКОВ (разъясняет жестикуляцию администратора). Столичный гость сразу завелся. «Азартные у вас ребята, — говорит. — Видать, хорошо блефуют, темнят, передергивают. Посмотрю, — говорит, — сначала, как они игру ведут. Потом сыграем в подкидного дурака. На подгузники из крокодильей кожи… Потом — в покер. На памперсы из соболей… Перекинемся в бридж — на позолоченный антикварный горшок… Ну а если потянут в преферанс и прикуп хороший будет, то почему бы не поставить и золотой унитаз».

Пауза. Все обдумывают откровения московского гостя.

СТЕКЛОТАРОВ. Прикуп. Что это значит?

СВЕРЧКОВ. Это значит, что взятку придется все-таки давать. Притом — хорошую.

СТЕКЛОТАРОВ. А зачем он подгузники, памперсы, ночной горшок сюда приплел?

СВЕРЧКОВ. Вроде как в струю шутит. Комедиографа из себя корчит.

МИЗИНЧИКОВА. А почему у него такая странная картежная образность?

СВЕРЧКОВ. Потому что вся столичная элита не вылезает из казино. Покер, бридж, преферанс — такими образами наш столичный туз как бы заявляет себя приверженцем высокоинтеллектуального театра.