Читать книгу - "Беглый - Винсент Килпастор"

Пришлось оборудовать «штаб» в подвале двадцать второго дома. Там, скорее всего, будет музей, когда я умру. В штабе была огромная кровать с потресканым скрипучим матрацом, гигантская бутыль, в которой мой отец когда делал вишневую наливку, а я — более практичную дрожжевую брагу, и электроплитка для жарёхи из ганджи.

Школа моя была элитной и большинство одноклассников, как я сам, впрочем, были дети коммунистических сановников или, на худой конец — завмагов. Родители кормили их по утрам кашей с ложечки и всячески оберегали от жизни. Девяносто пять процентов моих одноклассников были к восьмому классу девственниками. В отличии от выходцев из седьмой сергелийской школы, которые и открыли для меня жарёху, брагу, Наташу и Надю.

Сам же я стал сталкером между двумя мирами, и мой авторитетный рейтинг среди одноклассников достиг фантастических высот. Одна такая «паршивая овца» — как меня впоследствии окрестил школьный завуч, найдётся везде.

Каждый день после уроков, очередной из моих одноклассников, смущаясь отзывал меня в сторону, говорил, что, наконец черед дошёл до него, и предлагал редкую коллекцию марок, фирменные джинсы или обменянные на «Мастера и Маргариту» золотые дублоны из книжного.

По прибытию мы топали на сергелийское кладбище, прямо к стене «Умерших вспомним» и собирали гербарий в аккурат на пару олимпийских весел жарехи. Синтезировав наскоряк жарёхи, я угощал счастливца, наливал ему кружку браги и оставлял на пару часов в компании сергелийских золотошвеек.

Позже неофит большого секса, все еще ошарашенный роскошными открытиями отгружался на такси в соответствующий район города. В мою подвальную гимназию ехали со всех уголков Ташкента.

И все бы хорошо, да вот участились случаи засыпания прямо в ванной от анашевой передозировки — подозрительно. Участились случаи подъёмов среди ночи и буквального обгладывания содержимого холодильников. Упала успеваемость мужской половины класса. Исчезали ходовые на быстрый товарообмен золотокорешковые издания Мориса Дрюона и Дюма-отца.

Последнюю каплю иницировавшую родительско-учительское расследование дали признания мамсика Колотаева. Очкастый чикатила, находясь в психоделическом угаре поведал маме об оральных способностях Надюхи. Энергичная мама Колотаева возглавила кампанию беспрецедентной травли корня всех зол — наркомана и сводника Шурика, для которого ПТУ это потолок. Оставить негодяя в одном классе представителями элитных родословных было бы преступлением против будущего нашей страны.

Родительские комитеты восстали и выдвинули ультиматум. Наезды на меня на самом высшем уровне иногда случались, но мощь положения моего отца разруливала все одним звонком директору. Но в тот раз кампания приобрела гигантский общественный резонанс. Мои подвиги обрастали кучей пикантных подробностей и вызывали неподдельный интерес у папаш большинства одноклассников.

У моего отца, как назло что-то не клеилось тогда на работе, все никак не хотела перестраиваться перестройка и мои «идиотства» его доконали.

Посадив меня перед собой, он открыл наш семейный бар и плеснул в стакан пятнадцатилетнего скотча, на который боялся дышать. Через секунду он уже фонтаном выплёвывал вискарь на золочённые обои зала.

Мог ли я подумать, что он захочет открыть коллекционную бутылку так скоро? Тщательный анализ коллекции открыл отцу глаза на факт, что хвастаться перед гостями ему больше нечем. Коллекционное пойло утекло в те же жерла моих дружков, куда вёслами влетала жарёха и копеейчная брага.

Отец стал бледным и по ледяному спокойным. Лучше бы он орал и багровел от гнева.

Родитель устало присел на кончик кресла и спросил:

— Кем ты хочешь быть?

— Ну я ещё не определился. Времени — уйма.

— Сынок, тебе уже шестнадцать лет. В шестнадцать лет…

— Знаю! Гайдар командовал полком! А сейчас его внук с Явлинским пишут программу пятьсот дней. Мне кино нравится папа. Режиссёром буду. Великим.

— Кино? Чёрт с тобой. Собирай бумаги. Пойдёшь в ташкентский кинотехникум. Режиссёром не знаю, но вот там есть новая перспективная специальность — видеомонтаж, мы с Маратом Кучкаровичем на днях резали ленточку — открывали там новый факультет. Пойдёшь вне конкурса. А теперь — прочь с глаз моих, троечник херов.