Читать книгу - "Еще один круг на карусели - Тициано Терцани"

Фрэнки рассказал последнюю новость: сотня выпускников и студентов трех крупных манильских университетов (некоторые — ученики падре Булатао) создала группу добровольцев, цель которой — решать проблемы с привидениями, до сих пор не окончившими счеты с этим миром. Что касается живых, то им предполагается оказывать бесплатную психотерапевтическую помощь и поддерживать их, используя средства альтернативной медицины. Добровольцы называют себя «Охотниками за Привидениями». Одно из мест, где они успешно поработали, — тот самый киноцентр. Духи там в конце концов угомонились, киноцентр стал нормальным местом, и обо всем этом выпущена книга.

Для Фрэнки «привидения» были рядовым, общепризнанным явлением в жизни филиппинцев его поколения, и во всех своих романах, задуманных как документальное свидетельство этой жизни, «духи» — такие же действующие лица, что и живые люди. В сборнике рассказов «Росалес», посвященных крестьянскому миру его детства, Фрэнки описывает свои первые встречи с «дуэндес» — маленькими человечками, живущими в каждом доме. Чтобы напомнить людям о своем существовании, они заставляют исчезать самые нужные вещи в самый неподходящий момент и возвращают их, если очень об этом попросить. В его последнем романе «Грех» рассказывается об острове Сикихор, расположенном на юге Филиппин. Остров этот уже несколько веков считается заколдованным, потому что испанские галеоны завезли туда с Гаити тамошних духов. Так что теперь духов сильнее, чем на Сикихоре, не найти нигде на Филиппинах, причем это касается и добрых духов, и злых. Чтобы с ними пообщаться, женщины острова до сих пор раз в год, в Страстную пятницу, собираются в особой пещере.

Двигаясь на север, мы миновали большую площадь Лунета Парк, место историческое. Там 30 декабря 1896 года был расстрелян испанцами Рисаль — поэт и герой борьбы за национальное освобождение. Сейчас здесь существует настоящий культ Рисаля, его даже изображают распятым на кресте, как Христа. Там же в 1986 году Кори Акино, вдова Ниноя, недавно убитого приспешниками Маркоса, пообещала в присутствии миллиона человек — мы с Фрэнки тоже там были — стать президентом Филиппин, чтобы вернуть в страну демократию, бороться с коррупцией и дать беднейшим массам в стране справедливую долю от богатств страны.

— Ничего не изменилось, — сказал Фрэнки.

Бедные всегда бедны, и многие из тех, кто ел дважды в день, сейчас обходятся одним разом; этот единственный прием пищи называют словом «алтангап», составленным из трех слов на языке тагалогов, означающим «завтрак-обед-ужин».

Но Лунета до сих пор остается местом массовых выступлений. Однако на этот раз никакой политики, никаких революций. Теперь по субботам после обеда здесь собираются последователи одного бывшего агента по торговле недвижимостью, который подался в проповедники. Каждый раз сюда приходили до миллиона человек, в подавляющем большинстве католики. «Покажите мне ваши паспорта, ваши кошельки, — взывал проповедник, — скоро в своем паспорте вы увидите визу той страны, куда захотите поехать. Скоро в своем кошельке вы обнаружите столько денег, сколько потребуется». Эти обещания плюс благословение на расстоянии (для чего каждый должен был взять с собой три яйца, завернутых в платок) принесли прохвосту огромный успех.

Мы прошли мимо старой барочной церкви Кьяпо, где Фрэнки несколько лет тому назад подарил мне амулет «антинг-антинг» для защиты от местных демонов. Площадь уже заполнилась обычной пестрой, улыбающейся толпой бедняков; ставили столики, с которых торговали цветами, свечами, амулетами и поддельными реликвиями.

Стоило нам миновать пригород Манилы — бесконечные кварталы с убогими бараками, где в ужасающей тесноте ютятся люди, перебравшиеся из деревни в город в поисках работы, как мы увидели совсем другие Филиппины — здесь все было ухожено и радовало глаз. И как же до сих пор не придумана никакая программа, чтобы убедить крестьян остаться в своих деревнях вместо того, чтобы побираться на улицах столицы? Я имею в виду именно программу, а не убийственные эксперименты Мао или Пол Пота по принудительному «окрестьяниванию».

Вдалеке за зелеными, залитыми водой рисовыми полями синели горы. Вдоль дороги выстроились домики под соломенными крышами, где жили спокойные и улыбчивые люди; казалось, у них есть, чем прокормиться и чему радоваться.

Мы остановились позавтракать в придорожном ресторане. Фрэнки страдал диабетом; он выставил перед собой целую батарею таблеток, но при этом заверил меня, что ему целители тоже помогли. Лучше всех был некий Хуан Бланче, уже покойный. Он заставлял Фрэнки приходить на прием в четыре утра — по его словам, именно в этот час его «возможности» набирали особенную силу (кстати, в это же время и «риши» приступают к медитации в Гималаях!). Он прижимал ему ложку к животу под пупком, и Фрэнки сам видел, как из-под кожи вытекала коричневая жидкость, «вроде как жженый сахар».

— Неужели сахар, Фрэнки?

— Я тебе точно говорю. Мне стало лучше. Он был в этом совершенно убежден.

Я узнал у Фрэнки, что случилось с целителями, за работой которых я наблюдал во время моего первого журналистского расследования. Оказалось, один спился и умер, другой все еще практиковал в Маниле, но уже вышел из моды. А вот самый известный, Хун Лабо, стал мэром своего города, женился на японке, потом поехал в Россию и угодил за решетку за подпольную медицинскую практику и мошенничество. Жена бросила его, вернулась в Японию, занялась целительством и вскоре тоже попала в тюрьму.

Я слышал, что нечто подобное случилось и с Орбито во время его поездки в Европу. Поэтому сейчас итальянские импресарио планировали ему поездки только в Республику Сан-Марино. Казенный мир и мир духов были обречены на противостояние. Бюрократам и целителям никогда не понять друг друга, а «нормальные» врачи не готовы принять вызов психохирургов. Можно только представить себе реакцию полицейских, наблюдающих все эти потоки крови и прочие страсти. Отсюда подозрения, обвинения и, в конце концов, наручники — «для защиты граждан».

А не начать ли государству, если оно действительно печется о своих гражданах, с запрета свободной продажи сигарет — ведь точно известно, что курение вызывает рак? Это было бы куда логичней, чем запрещать практиковать колдунам и знахарям, которые дают людям надежду на выздоровление, а бывает, и действительно помогают.

Фрэнки со мной согласился, правда, потом передумал.

— Если бы, когда я был ребенком, полиция помешала травнику заниматься знахарством, я бы не носил на плечах эту огромную голову, — сказал он.

Фрэнки был маленький и коренастый, а голова его, совершенно лысая и немного смахивающая на грушу, действительно выглядела слишком большой для его приземистого тела.

— Знахари ходили по деревням во время сбора урожая, — рассказал Фрэнки. — Один горбун славился своим могуществом… Вся семья выстраивалась, а он всматривался в каждого, как рентгеном просвечивал; кому совет даст, кому — травку. Однажды — лет мне тогда было шесть или семь — он положил руку мне на голову, и я почувствовал, что она стала горячей-горячей и после этого стала расти. Вот и живу таким брахицефалом.

Подъезжая к Панасинану, мы проехали деревню, в центре которой до сих пор стояли сохранившиеся господские дома; первый этаж, деревянный, опирался на каменные колонны, а в окна были вставлены маленькие квадратики перламутра. «Эта традиция сейчас почти утеряна», — сказал Фрэнки.