Читать книгу - "Дерево растет в Бруклине - Бетти Смит"

Наступала, правда, пора – обычно в конце долгой холодной зимы, – когда, как бы голодна ни была Фрэнси, все казалось невкусным. Помочь мог только соленый огурец. Она брала пенни и шла в магазин на Мур-стрит, где продавались только аппетитные еврейские солености, плавающие в густом пряном маринаде. Патриарх с длинной седой бородой, в черной шапочке на макушке и без единого зуба во рту восседал над кадушками с большой деревянной вилкой в руке. Как все дети, Фрэнси просила:

– Дайте мне, пожалуйста, жидовского огурца на пенни.

Еврей смотрел на ирландского ребенка проницательными глазами в красных ободках, маленькими, настрадавшимися и пронзительными.

– Гойка! Гойка! – взрывался он, услышав ненавистное слово «жидовский».

Фрэнси не хотела никого обидеть. Она не понимала, что это слово значит на самом деле. Для нее оно обозначало что-то чуждое, но желанное. Старик еврей, конечно, этого не знал. Фрэнси слышала разговоры, что у него есть специальная кадушка для неевреев. Говорили еще, что он каждый день плюет в нее или даже делает кое-что похуже. Так он мстит неевреям. Но доказательств обвинений против бедного старого еврея никто не предъявлял, и Фрэнси не верила им.

Когда старик ворошил в кадушке длинной вилкой, ворча в пожелтевшую седую бороду, Фрэнси довела его чуть ли не до истерики своей просьбой достать огурец со дна. Это вызвало закатывание глаз и выдергивание волосков из бороды. Наконец прекрасный пузатый огурец, желто-зеленый, весь твердый и хрустящий, был выловлен и завернут в коричневую бумагу. Все еще ворча, еврей протянул заскорузлую ладонь, получил пенни и удалился в глубину своего магазина, где мог остыть, пока сидел, уткнувшись в бороду и грезя о лучших временах в лучшей стране.

Огурец Фрэнси растягивала на целый день. Она лизала его и откусывала по чуть-чуть. Она не столько ела его. Скорее, обладала им. Всегда, когда уже много дней они не видели дома ничего, кроме хлеба и картошки, Фрэнси вспоминала про сочный остро-соленый огурец и шла за ним. Непонятно почему, но после съеденного огурца хлеб и картошка снова становились вкусными. Да, огуречный день здорово выручал.

6

Нили пришел домой, и они с Фрэнси отправились за мясом для выходных. Это был важный ритуал, и мама предваряла его подробными наставлениями.

– У Хэсслера купите суповую кость за пять центов. Но фарш у него не берите, за фаршем идите к Вернеру. Купите вырезки на десять центов, пусть сделает из нее фарш, да не берите тот, что на витрине. Прихватите луковицу с собой.

Фрэнси с братом довольно долго переминались у прилавка, пока мясник соизволил обратить на них внимание.

– Чего вам? – спросил он наконец.

Фрэнси вступила в переговоры:

– Вырезки на десять центов.

– Нужен фарш?

– Нет.

– А то сейчас приходила одна леди. Попросила смолоть фарша из вырезки на четверть доллара. А я лишнего намолол. Вот, остаток на витрине. Ровно на десять центов. Честное слово. Только что смолол.

Это и был подвох, о котором предостерегала мама. Ни за что не брать с витрины, как бы ни уговаривал мясник.

– Нет. Мама велела купить вырезки на десять центов.

Разъяренный мясник отсек кусок мяса, взвесил и швырнул его на бумагу. Он уже хотел его завернуть, как Фрэнси сказала дрожащим голосом:

– Ой, я вспомнила. Мама просила сделать фарш.

– Какого черта!

Мясник схватил мясо и засунул его в мясорубку. Снова она меня надула, с горечью думал он. Мясо вылезало из мясорубки ярко-красными спиральками. Он уже собрал его в руку и готовился кинуть на бумагу, как…

– И вот еще луковица, мама просила добавить в фарш.

Фрэнси робко протягивала очищенную луковицу, которую принесла из дома. Нили стоял рядом и молчал. Его задача – оказывать моральную поддержку.

– Господи! – возмущенно воскликнул мясник, но стал рубить луковицу двумя ножами, смешивая с фаршем. Фрэнси смотрела, зачарованная ритмичным барабанным стуком ножей об стол. Мясник снова собрал фарш, шмякнул его на бумагу и уставился на Фрэнси. Она поперхнулась. Последняя фраза самая трудная. Мясник догадывался, что сейчас последует. Внутри он весь дрожал. Фрэнси выпалила на одном дыхании:

– И кусочек-жира-для-жарки.

– Вот сукины дети, – горько прошептал мясник.

Он с размаху отделил ножом кусочек белого жира, в отместку уронил его на пол, подобрал и шлепнул сверху на кучку фарша. Яростно завернул фарш в бумагу, схватил монету и, выбивая чек для босса, проклинал тот день, когда стал мясником.

Провернув операцию с фаршем, дети отправились к Хэсслеру за суповой костью. Хэсслер годился, чтобы покупать у него кости, и совсем не годился, чтобы покупать у него фарш, потому что молол он его за закрытыми дверями и один Бог знает из чего. Нили стоял с пакетом за дверью – если Хэсслер увидит, что фарш куплен в другом месте, он гордо заявит, чтобы шли туда же за костями.

Фрэнси попросила хорошую косточку с остатками мяса для воскресного супа за пять центов. Хэсслер заставил ее выслушать дежурную шутку про то, как один мужчина заказал на два цента косточку для собаки, а Хэсслер спросил – вам завернуть или тут обглодаете? Фрэнси застенчиво улыбнулась. Довольный мясник отправился в холодильник и вернулся, держа в руке сияющую белую кость с кремовым мозгом внутри и ошметками мяса на концах. Он показал ее Фрэнси, чтобы та полюбовалась.

– После того как мама ее сварит, попроси ее вынуть мозг, – сказал он. – Пусть намажет его на ломтик хлеба, посолит, поперчит – и вкуснейший бутерброд для тебя готов!

– Я скажу маме.

– Съешь такой бутерброд, и у тебя на косточках нарастет немного мяса, ха-ха.

После того как кость была завернута и оплачена, Хэсслер отрезал большой кусок ливерной колбасы и протянул ей. Фрэнси было стыдно, что она обманывает этого доброго человека, покупая мясо в другом месте. Как жаль, что мама не доверяет ему делать фарш.

Вечер только начинался, и уличные фонари еще не зажигались. Но женщина с хреном уже сидела перед магазином Хэсслера, разложив свою приправу из жгучих корешков. Фрэнси протянула миску, взятую из дома. Старушка наполнила ее наполовину, ровно на два цента. Радуясь, что с покупкой мяса покончено, Фрэнси купила еще на два цента овощей для супа у зеленщика. Она выбрала хилую морковку, увядший лист сельдерея, мятый помидор и свежий побег петрушки. Если все это сварить вместе с костью, получится ароматный суп с кусочками мяса. Его дополнит толстая домашняя лапша. А с ломтиком хлеба, намазанным мозгами, выйдет хороший воскресный обед.

После ужина, который состоял из фрикаделек, картошки, помятого пирога и кофе, Нили вышел на улицу погулять с приятелями. Без всякого сигнала или уговора мальчики всегда собирались после ужина на углу, где стояли весь вечер, засунув руки в карманы и ссутулясь, они препирались, смеялись, толкались, покачивались, посвистывали.