Читать книгу - "Мистер Селфридж - Линди Вудхед"

В 1888 году Джона Шедда и Гарри Селфриджа направили в двухмесячную командировку в Европу. Они побывали в Германии, Франции и Англии, где компания «Маршалл Филд» открыла офисы в Ноттингеме и Манчестере. Для Селфриджа поездка стала своего рода катализатором. Его безмерно впечатлил универмаг «Бон Марше» в Париже, где он заполнил два блокнота всевозможными идеями, и потряс ассортимент «Либерти», особенно ультрасовременные «чайные платья» из летящего шифона и украшенные вышивкой роскошные наряды, которые так любили более богемные посетители «Либерти». Более того, его так заворожило движение искусств и ремесел, что когда он вернулся в Чикаго, то убедил Маршалла Филда разрешить ему открыть отдел «Уильяма Морриса».

В Лондоне Селфридж и Шедд обедали в «Критерии» и в «Кафе-рояль», посетили знаменитый театр Гейсти и несколько английских усадеб. Весьма вероятно, они заехали в Комптон-Верни в Уорикшире, где дочь Маршалла Филда Этель жила с мужем Артуром Три и семьей в арендованном у лорда Уиллоуби де Броука особняке. Там Гарри Селфридж мог прогуливаться по садам, разбитыми «умелым Брауном»[6], и восхищаться талантом Роберта Адама, который перестроил усадьбу в 1762 году. Все это даже отдаленно не напоминало Чикаго, не говоря о Рипоне, штат Висконсин, и почти наверняка именно здесь зародилась его будущая великая страсть к «благородным английским усадьбам».

По возвращении в Чикаго Селфридж был решительно настроен на кардинальные перемены и мечтал открыть филиалы в Нью-Йорке, Париже и, главное, в Лондоне. Филд был готов идти ему навстречу – до определенного предела, – но был категорически против зарубежной экспансии. Однако он расширил магазин в Чикаго, приобретя три здания на Стейт-стрит, между самым первым магазином и Центральным мюзик-холлом, что позволило Селфриджу открыть новые крупные отделы. Первый был отделом детской одежды, отчасти вдохновленным коллекциями Кэти Гринуэй, которые Селфридж увидел в «Либерти», и бешеным успехом бест-селлера Фрэнсис Элизы Бернетт «Маленький лорд Фаунтлерой», образ которого побудил представителей среднего класса одевать детей в строгие костюмчики. Следующим открылся отдел «Первоклассная обувь» (массовое производство качественной обуви появилось недавно благодаря американскому изобретению резальной машины), где были выставлены туфли и ботинки не только черные, но и других цветов. В магазине начали продавать картины, подарки и рамы, и, кроме того, Селфридж открыл отделы услуг, где посетители могли почистить перчатки, починить очки или порванное жемчужное ожерелье.

Единственное, чего не хватало, – это места, где можно было сделать передышку, и Селфридж убедил Маршалла Филда открыть ресторан прямо в универмаге. Учитывая, сколь мало было в Чикаго мест, где женщины могли перекусить без сопровождения, нет ничего удивительного, что так называемая чайная комната пользовалась бешеным успехом. Изначально в ресторане было всего пятнадцать столиков и восемь официанток, но за год он существенно разросся, чтобы отвечать потребностям тысячи двухсот посетителей, обедавших там еже-дневно. Он не был прибыльным в цифровом выражении, но трудно переоценить добавочную стоимость, которую он приносил, повышая качество оказания услуг и привлекая покупателей в универмаг. Обеденное меню, составленное Селфриджем с помощью молодой чикагской поварихи Гарриет Тилден, было простым, но очень вкусным: куриный закрытый пирог, куриный салат, хэш из солонины, рыбные котлетки из трески и бостонская запеченная фасоль, а на десерт – фруктовый салат с апельсинами, который подавали в чашечке из апельсиновой кожуры. Когда кухня универмага перестала справляться со спросом, мисс Тилден организовала группу кухарок на дому, которые заранее готовили все блюда и каждое утро доставляли их в универмаг. С расширением ресторана увеличилась и кухня, но кухарки Гарриет Тилден не пропали – она открыла собственное дело под названием «Ассоциация домашних деликатесов», которая занималась кейтерингом для вечеринок, приемов и званых обедов по всему Чикаго.

Ресторан был переполнен с первой же минуты, как он открывался для утреннего кофе, а ритуал «послеобеденного чая» в универмаге Филда все больше входил в моду. Крошечные сэндвичи приносили в корзиночке, украшенной лентой с бантом, а на десерт предлагали кусочки имбирного пирога и фирменный деликатес – розовый пунш Филда (мороженое с ягодным соусом), который подавали на тарелке со свежей алой розой. Такой штрих был типичным жестом Селфриджа. Цветочный символизм был важной частью сентиментальной культуры XIX века. Журналы и бесконечно популярные пособия по этикету были полны заметок о «значении цветов», а самым обожаемым цветком в то время была полностью распустившаяся, восхитительно роскошная и сексуальная алая роза сорта «Американская красотка», названная в честь столь же роскошной, полной изумительных изгибов звезды сцены Лиллиан Расселл.

Повышение активности вскоре стало приносить дивиденды. За шесть лет, в течение которых Гарри Селфридж управлял магазином, оборот розничного отдела вырос с четырех до шести миллионов семисот тысяч. Такой прирост, считал Селфридж, был прекрасным результатом для мистера Филда, но для себя он хотел большего. Окрыленный успехом, он дерзко попросил Филда сделать его партнером. Можно представить, какие искры летели в кабинете Филда, когда пожилой, сдержанный предприниматель столкнулся лицом к лицу с амбициозным и бесцеремонным менеджером. Понимая, что в противном случае «сорвиголова Гарри» уйдет, Маршалл Филд смирился с неизбежным. Он сделал Селфриджа младшим партнером, лично одолжил двести тысяч долларов на покупку акций компании и выделил ему долю чуть менее трех процентов от годовой прибыли плюс повысил его годовой заработок до двадцати тысяч долларов. Все вместе это означало, что в возрасте тридцати трех лет Гарри Селфридж зарабатывал сумму, эквивалентную четыремстам тридцати пяти тысячам долларов в год.

Гарри откровенно наслаждался своим новым положением. Он и всегда одевался красиво, но теперь крой его смокингов с шелковыми лацканами стал особенно безупречным. Он ненавидел грязные рубашки и пере-одевал сорочку минимум дважды в день. Он всегда носил специальные высокие воротнички-стойки, скрывавшие его необычно толстую шею, и широкие галстуки из индийского шелка, завязанные огромным мягким узлом. Золотые карманные часы на цепочке, пенсне в золотой оправе и роза-бутоньерка, которую он тщательно выбирал из свежих цветов, положенных ему на стол каждое утро, дополняли образ. Кое-кто из коллег находил его невероятно чванливым – и действительно, скромным в нем был только рост, – но он все равно стоял на порядок выше большинства людей, работавших тогда в сфере розничной торговли.

Личная жизнь Селфриджа в тот период остается тайной и по сей день. Его главной компаньонкой была мать, и в газетах часто писали, что они вместе посетили театр. Мы не знаем, кто еще составлял ему компанию, но весьма вероятно, за сексуальные утехи он платил. Проституция в Чикаго была столь же отлаженно организована, сколь и более законные виды деятельности, и существовал ряд весьма элегантных «заведений», которые мужчины вроде Гарри Селфриджа могли посещать, нисколько не замарав своего имени. Любая из двадцати знаменитых девочек Кэрри Уотсон с радостью приняла бы его, как и работницы известного «Дома зеркал» Лиззи Аллен или «Арены», дерзко расположенной прямо на Мичиган-авеню, куда с удобством могли наведываться местные миллионеры и их сыновья.