Читать книгу - "В обличье вепря - Лоуренс Норфолк"

— Время — вот оно, здесь, — сказал он.

— Что? — Вид у Рут был какой-то рассеянный.

— Нет трещины в стекле, Рут. — Он ткнгул пальцем в сторону окна, — И отметины на стене тоже нет. Раньше я этого не понимал.

— Потому что они исчезли. И любовники, и те следы, что любовники оставили за собой. Просто пропали, и все, как твои греки.

— Но ты-то говоришь другое. Ты говоришь, что их и вовсе никогда не существовало. Что ничего этого не было.

— Я так говорю? А они — были? Тридцать лет назад или три тысячи? — Рут немного помолчала. — Хотя, Сол, ты прав. Я обманула тебя.

— Убери мое имя из титров. Дай и мне возможность просто исчезнуть.

Рут улыбнулась, тихо, сама себе.

— Да не о фильме речь. О том материале, который я тебе показывала, — из Греции, помнишь? Я сама его снимала, вдвоем с Якобом. Ты ведь и сам догадался, правда?

Сол смотрел на стоящую у окна женщину.

— Зачем ты все это сделала, Рут? Зачем Якоб?.. Чего он от меня хочет?

— Ничего.

— Тогда зачем?..

Рут покачала головой.

— Якоб ничего и ни от кого не хочет. Уже не хочет. Он застрелился в подвале в Тель-Авиве в пятьдесят пятом году, — проговорила она.

Держалась она прямо, и голос был спокойный и ровный. Но потом лицо само собой собралось в складки.

Он сделал шаг вперед, так, словно пытался обнять ее. Она подняла руку:

— Не надо.

— Я писал ему письма, — сказал Сол, — И эти письма возвращались назад.

— Это все равно ничего бы не изменило. Ему нужно было видеть вещи такими, какие они есть. Единственное, чего он хотел, так это правды. Ты же помнишь, какой он был? Ему казалось, что ты — тот человек, который сумеет сказать правду, Сол. О господи, ты же ни слова не понимаешь из того, что я тут несу, правда?

Сол затряс головой. Он пытался воскресить в памяти того Якоба, тридцатилетней давности; Якоба и его несовместимую с жизнью правду. Когда Рут заговорила опять, голос у нее был спокойный.

— Когда ты мне позвонил, я подумала, что ты уже в курсе. Нес ты бессмыслицу полную. Якоб мне писал, совершенно безумные письма. И они до меня доходили. И все были про тебя, Сол.

— Но ты же ему поверила.

— Он даже и сам-то себе не верил. Мне казалось, он пытается тебя там найти. Ты исчез, а остались только места, в которых ты был. Лагерь. Деревня. Горы, — Она посмотрела ему в глаза, — Конечно же, ты был там, Сол. Я всегда это знала. И если сомневалась, то не в тебе.

Он подождал, пока Рут заперла входную дверь. Они спустились по лестнице и вышли на улицу. Он предложил ей руку, но она отказалась. Мимо катили машины. Вдоль противоположного края дороги текла река, тихий шрам в суете и шуме города.

Рут начала рассказывать о том времени, которое провела в Греции. В воспоминаниях ее зияли пустоты, по другую сторону которых повествование возобновлялось — так же внезапно. Время от времени она как будто ждала от него некой реакции, комментария, но, прежде чем Сол успевал ответить, ее уже уводила в сторону какая-то другая мысль, какой-то внезапно всплывший в памяти фрагмент заявлял о своем праве быть. Сол шел с ней рядом и чувствовал себя неловко и ничего не мог решить. Они перешли через реку по мосту Мирабо.

Он открыл дверь в парадное и нажал кнопку лифта. Вверх ехали молча. Когда они вошли в квартиру, он заметил, что она нахмурила лоб, словно у нее только что созрела какая-то мысль и теперь она борется с собой: сказать или не сказать вслух. То же самое повторилось еще раз, когда он вернулся с кухни с бутылкой виски и двумя стаканами. Он откупорил бутылку, и она кивнула: наливай.

— А когда ночной охотник теряет след, — тщательно подбирая слова, спросила Рут, словно вернулась к разговору, который происходил между ними уже не раз и не два и в котором пришла пора поставить точку, — что тогда?

Сол удивленно на нее воззрился.

— Вепря просто не могло не быть. И охотников, которые начнут на него охоту, — сказала она. — Но когда меркнет свет и следов уже не видно?..

— Что ты пытаешься мне сказать?

Рут вскинула голову, будто удивившись. Но чему? Тому, что вдруг увидела его, сидящего напротив? Женщину, которая сидела сейчас перед ним, он видел в первый раз.

— Конечно, ты был там, Сол. И еще там была женщина, которую звали Фиелла, или Анастасия Коста, или Аталанта. И ты был ее ночным охотником. Разницы особой нет: фильм — это всего лишь след, какое-то количество светлых и темных пятен. Последовательность мгновений. Я поняла то, что ты сделал.

— А что такого я сделал, что ты поняла? — перебил ее Сол, — Как ты станешь снимать темноту, Рут? Как ты схватишь то, чего нет?

— Тогда истина — это молчание. Или тьма.

— А то, что потеряно — потеряно? Те люди, что исчезли, могли и вовсе никогда не родиться на свет? Ты думаешь, вепрь запоминает тех, кого убил? Вепрь запоминает только тех, кто убьет его самого, Рут.

— Таких, как Аталанта? Как твоя Фиелла?

— Да.

— Но, знаешь, чем ближе мы подбирались к ней, тем неуловимее она становилась. Следы делались все менее и менее различимыми. И в конце концов она исчезла. Совсем. Не было ни «Вепря», ни «Аталанты», ни «Эберхардта», ни «Фиеллы»…

— Ты такая же сумасшедшая, как Якоб. Я видел своими собственными…

— Прекрати! Прекрати, Сол! — взорвалась Рут, — Не требуй от меня, чтобы я верила в то, что ты видел собственными глазами. Эберхардта убили в окрестностях Мессолонги. Он сопровождал группу заключенных в лагерь, расположенный дальше к северу. Он был офицером абвера, и, если судить по послужному списку, более чем средним.

Он сидел и смотрел на нее через стол.

— Якоб, — попыталась объяснить она, — Он обо всем этом знал. Никаких записей относительно «Фиеллы» не существует. Да, в Мессолонги люди о ней помнят. Описывали мне ее примерно такой же, как ее описываешь ты, и пересказывают те же, что у тебя, истории. Но когда мы отправились в горы, она растворилась. Деревенские знали все меньше и меньше, да, собственно, и говорить не хотели. Пока мы не добрались до расселины и до той деревни, которая стоит с ней рядом.

— Это была ее родная деревня. Сжег ее Эберхардт. Он отдал приказ. Я видел, как это происходило.

Она кивнула, не глядя на него.

— Деревня сгорела во время войны. Это они нам сказали.

Рут подняла стакан и поднесла его к губам. Он видел, как стекло исказило ее рот, когда она сделала глоток.

— Имя Фиеллы было для них — пустой звук. Видишь ли, я понимаю, зачем она была тебе нужна и что ты хотел из нее сделать. Ты думаешь, что мы должны были драться так же, как дралась она, — сказала Рут. — В нашей Буковине, в твоей Аграфе и повсюду между двумя этими точками. Чтобы именно такой след от нас и остался, — Она печально улыбнулась, — Романтические грезы. Тебе хотелось, чтобы и мы прошествовали через Рингплатц с копьями, луками и стрелами. Но мы не могли стать теми героями, о которых ты мечтал. И никто не мог. Ни Фиелла. Ни я. Мне очень жаль, Сол.