Читать книгу - "Гонка за счастьем - Светлана Павлова"

Меня заранее предупредили — плюс-минус две недели при таком сроке являются нормой для начала родов и не представляют никакой опасности ни для ребенка, ни для матери, поэтому я особенно и не забеспокоилась.

В клинике боли прекратились, и дежурный врач, осмотревший меня, от комментариев воздержался, а предложил дождаться утра и сделать полное обследование.

Утром, после обследований и консультаций, мне сообщили, что ребенок поменял положение и перевернулся. Я заранее прочла массу литературы, в том числе и о разнообразных сложностях течения родов и предродовых проблемах, и знала, что накануне родов такое происходит довольно редко… но вот, пожалуйста, это случилось со мной, и означало — мне предстояло оставаться в клинике для наблюдения и готовиться к операции.

* * *

Даже сейчас, когда прошло уже столько лет и многие воспоминания притупились, ощущения того страшного дня я помню во всех мельчайших подробностях. Тогда я еще не знала, что это — только начало, и вскоре мне придется пережить удар посильнее. А в тот момент я просто оцепенела.

Оказалось, что, несмотря на идеальное исполнение правил и предписаний, от меня уже ничего не зависело, я ничем не могла помочь своему ребенку — все теперь зависело только от искусства врачей.

Я впала в панику. Меня не утешали никакие доводы о том, что некоторые женщины специально просят сделать кесарево сечение, чтобы облегчить ребенку выход на свет, а себя не утруждать тяжелейшей процедурой и сохранить внутренние органы в первозданном виде.

Не могу отнести себя к титанам и стоикам, но раньше у меня точно был более надежный психофизический баланс — я никогда не отличалась ни особой нервозностью, ни повышенной мнительностью, не боялась перегрузок. Теперь же я упрекала себя во всем — может, переусердствовала с физическими упражнениями или слишком много двигалась, чтобы не набирать лишнего веса. Я истязала себя вопросами, на которые была совершенно не способна дать ответ: как я перенесу наркоз? И как он подействует на малыша? И почему это должно было случиться со мной?

На этот последний вопрос я, со всем своим максимализмом, все же ответила, безжалостно расправившись с собой, — это наказание за мое нежелание в самом начале иметь ребенка. Все прочие мысленные монологи были также самобичующими, замешанными на глубинном чувстве вины…

У меня пропал аппетит, началась бессонница, хотелось плакать, поднялось давление и, неизвестно почему, повысилась температура… В клинике я пробыла сутки — в полном страхе от предстоящей операции и перед неизвестностью будущего. Под утро начались боли в спине, отошли воды и меня немедленно подняли в операционную.

Очнулась я уже в отдельной палате, меня поздравили с дочкой — три килограмма сто граммов — нормальный вес, у меня все прекрасно, но девочка слабенькая, и ее сейчас обследуют врачи.

Виктор, Клер и Юзеф уже ждали в коридоре, и их пригласили ко мне. Они вошли с цветами, объятиями и поздравлениями.

— Ты — молодец, быстро пришла в себя, у тебя все отлично…

— Вы уже видели ее?

— Еще нет, пусть малышка отдохнет… а тогда уж готовься, если она аппетитом в своего папочку, тебе придется несладко, — Клер как-то искусственно улыбалась и была более обычного взвинчена — или мне показалось?

Я посмотрела на непроницаемое лицо Виктора.

— Что-то ты не особенно сияешь… может, ты действительно хотел сына?

— Какой сын… При чем тут это?.. О чем ты…

— Скажи, только честно, — что ты сейчас чувствуешь?

— Я рад…

— А почему ты такой напряженный?

— Разве?.. Вероятно, переволновался, да и просто много разных дел…

— На работе?

— И на работе, и не только, сама знаешь, нужно многое успеть — купить одежду, всякие там розовые штучки… надо же подготовиться к встрече высоких особ. Ты пока отдыхай, тебе нужно набираться сил.

Виктор поцеловал меня, и они, поставив, цветы в вазы, на цыпочках удалились…

Мне показалось, что их первый визит как-то поспешно завершился, да и выражение чувств было принужденно-умеренным, особенно для щедрой на эмоции Клер, но наркоз еще давал о себе знать, и я заснула — как провалилась, с ощущением неясной тревоги.

Утром я проснулась от разноголосого детского плача. Мысли тотчас заработали в одном направлении — среди них и моя малышка, скоро мне принесут ее, интересно, на кого она похожа, какой у нее голос… если не принесут на кормление, пусть хотя бы покажут… потом сразу позвоню Виктору и, конечно, Клер.

Меня заранее предупредили, что некоторое время ребенок будет находиться под наблюдением, а позже, если все пойдет нормально, мне принесут ее в палату, где уже стояла прелестная кроватка, пока не застланная.