Читать книгу - "Красивые вещи - Джанелль Браун"

Неделя четвертая

Майкл все больше и больше времени проводит за своим лэптопом. Работает над книгой. Раньше он занимался этим, сидя рядом со мной на диване в библиотеке, а теперь трудится в старом кабинете моего отца за письменным столом. «Для моей спины лучше сидеть на настоящем стуле», – говорит он мне. И я его понимаю. Очень хорошо понимаю. Он поставил ближе к столу обогреватель и закрывает дверь кабинета, чтобы было теплее. Проходя мимо этой комнаты, я слышу постукивание клавиш и бормотание Майкла, проговаривающего слова. За ужином он ведет себя рассеянно, будто бы оставил большую часть себя наверху, в нагретом до духоты кабинете. Я говорю ему об этом, а он вздрагивает:

– Прости, милая. Надо было предупредить тебя, что со мной такое случается, когда я с головой ухожу в сочинительство. – Он наклоняется через стол и сжимает мою руку. – Но это хорошо. Я вдохновлен. И вдохновляешь меня ты. Моя муза!

Всегда мечтала стать музой!

Как-то вечером я захожу в кабинет и вижу, что Майкл работает в темноте. Он сидит, почти уткнувшись лицом в экран. Он настолько погружен в то, что печатает, что не замечает меня, когда я вхожу в комнату в теплых носках. Я успеваю почти обойти вокруг стола, когда он наконец видит меня всего в нескольких футах. Он встревоженно открывает взгляд от экрана лэптопа. Голубой свет озаряет его встревоженное лицо, и он поспешно захлопывает крышку компьютера.

Положив ладонь на крышку лэптопа, Майкл словно бы прижимает его к столу.

– Не подглядывать, – говорит он. – Я серьезно.

Я усаживаюсь к нему на колени и игриво притрагиваюсь к крышке лэптопа.

– Да ладно тебе, – говорю я. – Только одну главу покажи. Ну, страничку! Ну хотя бы один абзац!

Майкл ерзает на стуле, и я вынуждена сползти с его коленей и встать рядом. Черты его лица плохо различимы в полумраке, но я понимаю, что он раздражен.

– Я говорю серьезно, Ванесса. Когда люди читают мои неоконченные работы, я сбиваюсь, психую и вообще не могу писать. Мне нужно трудиться в вакууме, без чьих-либо оценок и мнений.

– Даже моих?

Мне самой не нравится, что я обиделась, но поделать ничего не могу.

– Особенно твоих.

– Но ты же знаешь, я обязательно полюблю то, что ты пишешь. Мне нравятся твои стихи.

– Вот видишь? Это именно то, что я имею в виду. Тебе то, что я пишу, понравится невзирая ни на что, а это значит, что мне в итоге придется гадать, доверять ли твоему мнению, а потом я вообще начну то и дело думать, хорошо или плохо получается. И будет еще хуже.

– Ладно, ладно, я поняла. Не буду тебе мешать.

Я готова уйти, но Майкл хватает меня за руку.

– Ванесса, – ласково произносит он, – дело не в тебе.

– А вот она твои книги читала. Она мне сама говорила.

Я сама удивляюсь желчности в моем голосе.

Рука Майкла больно сжимает мое запястье. Я слишком настойчива? Капризна и ревнива? Лучше было бы взять свои слова обратно, но уже поздно.

– Почему ты до сих пор переживаешь из-за нее? Ванесса, ты должна забыть об этом. Кроме того… нет, она не читала то, что я пишу сейчас. Она видела кое-какие старые книги, которые мне теперь самому не очень нравятся, но теперь я стал работать по-новому.

Я высвобождаю руку:

– Забудь о том, что я тебе наговорила.

Голос Майкла звучит мягче:

– Ты не должна ревновать меня к той, которой, по большому счету, никогда не существовало. Особенно к ней. Это не дело.

– Я не ревную, – лгу я.

На самом деле ревную. И еще как. Я расстроена. Он отгораживается от меня. Но ведь такого не должно было случиться, верно? Так не бывает, когда тебя любят, когда тебя видят!

Майкл не дурак. Он понимает, что я лгу. И уж конечно, он чувствует гнев в том, какой походкой я спускаюсь по лестнице, и в том, что я укладываюсь в постель, когда еще всего-то восемь часов вечера. Я жду, что он придет ко мне, а он не приходит. Вот так мы первый раз не ложимся спать вместе впервые за все время.

Я лежу на ледяных простынях и дрожу. Наша первая размолвка. Я виновата? Я слишком вспыльчива, слишком придирчива? Неужели я все испортила навсегда? Я понимаю, что должна пойти к Майклу, извиниться и умолять его простить меня, но ко мне почему-то приходит старая знакомая инерция. Словно бы темный занавес опускается вокруг моей кровати, и я не могу заставить себя встать и пойти к мужу. Я сворачиваюсь калачиком под теплым одеялом, и плачу, и плачу, пока не засыпаю.

Когда я просыпаюсь, в спальне темно. Ядовитое свечение табло старого будильника подсказывает мне, что скоро полночь. За окнами зимний ветер дует с новой силой. Я лежу в постели. Веки у меня опухли, глаза щиплет от слез. Я слушаю, как стонут стволы сосен под ветром, как льдинки, которыми покрыта хвоя, стучат по оконным рамам и стеклам. Я слышу, как шквалы налетают на углы дома. А еще я слышу еле различимый свист – кажется, будто бы где-то далеко во мраке мчится поезд.

А еще медленный, ровный ритм человеческого дыхания. Я поворачиваюсь на бок и тянусь к Майклу, но его нет. И только тут я замечаю упавшую на меня тень. Кто-то молча смотрит на меня из темноты. Я резко сажусь, прижимаю к груди простыню и думаю: «Привидение!»

Но конечно, это всего лишь Майкл. Он медленно подходит к кровати, держа обеими руками лэптоп.

– Ты меня напугал, – говорю я.

Он садится на край кровати рядом со мной и открывает крышку лэптопа. Компьютер оживает и озаряет комнату бледно-голубым сиянием.

– Я пришел с миром, – говорит Майкл и протягивает мне лэптоп.

Я взволнованно беру его:

– Ты передумал.

– Я вел себя неразумно, – говорит он. – Но ты должна понять, что я просто жутко обжегся с Эшли.

– С Ниной, – поправляю я его.

– Вот видишь, я даже не знаю, как ее называть. – Майкл морщит нос. – Ты же понимаешь, почему мне так трудно научиться снова доверять людям? Но не хочется что-то скрывать от тебя. У нас не такие отношения. Ты – не она, мне все время приходится себе это повторять. Поэтому… – Он открывает документ на рабочем столе. – Прочти. Это всего лишь маленький отрывок, но… ты поймешь смысл.

Лэптоп Майкла теплый на ощупь, будто живой.