Читать книгу - "Дом белого ворона - Фальк Хольцапфель"

– Потому что он не маг?

– Да. Будь всё иначе, он жил бы в Аркене счастливо. Но в результате несчастного случая в Аркене умерла его жена – и здесь похоронена. Поэтому он никогда не покинет город.

Ариан подумал о семейных фотографиях в вагончике, о смеющихся братьях. О прошлом, которое висело на тонких ниточках и не отпускало Косту. Какой-нибудь другой город – город без магов – наверняка был бы для него более счастливым пристанищем.

– Но ты же не всё время провёл у него? – Её слова отвлекли его от мрачных мыслей. – Почему ты не в школе?

Взгляд голубых глаз был ясным и пронзительным, словно она могла заглянуть в самые потаённые уголки его души. Заметив мерцание за её зрачками, ведьмин огонь, он отвёл взгляд. Он хотел рассказать ей о братьях, о том, что произошло. Тётя пыталась помочь Костам, из-за этого изгнала гулей в нижний город, а он теперь виноват в том, что оба брата сгинули. Ариан покачал головой. Иногда правда слишком тяжела, чтобы ею делиться.

– Я искал Барнеби.

Тётя встрепенулась. В глазах её появился невысказанный вопрос.

Ариан вздохнул:

– Я больше не слышу Кошку. – Тётя медленно кивнула, и Ариан продолжил: – Сначала я подумал, что это просто супер: никакого голоса, никаких кошмаров…

– …и в конце концов никаких больше монстров за завесой, – завершила фразу тётя.

Ариан кивнул:

– Вот именно. Откуда…

– В твоём возрасте твоя бабушка чувствовала то же самое. Думаю, тогда она отказалась бы от своего магического наследства, если бы знала, как это сделать, – тётя слабо улыбнулась ему. – Однако, сдаётся мне, что-то заставило тебя изменить своё мнение?

– Я понял, что монстры не исчезнут просто из-за того, что их не видишь. А некоторые из них только потому и появляются, что никто им вовремя не помог.

Последнюю фразу он прошептал себе в чай.

Тётя долго смотрела на него. Улыбка на её лице была теперь такой же горестной, как и её взгляд.

Ариан поспешно продолжил, пока она не успела задать вопрос:

– Я не знаю, как найти Кошку. Я потерял связь с ней.

Выражение лица тёти изменилось так, будто он спросил её, в какую сторону поворачивать кран умывальника. Она слегка приосанилась, превратившись из тёти в магестру. А он превратился в ученика.

– Магия – это не механизм, который можно включить и выключить. Магия – это первобытная сила с собственной волей, которую нельзя подчинить. Источник любой магии – это акт творчества. Магия пробуждается, если создаётся что-то новое. Чтобы призывать и проводить магию, наша семья создаёт знаки и символы. Есть маги, пробуждающие спящую в них магию пением или стихами. Так же и у шаманов.

Ариан сдвинулся вместе со стулом назад. Заметив на его лице сомнение, тётя усмехнулась:

– Да, я тоже не представляю себе Барнеби поющим. Но и он нашёл способ предложить что-то магии.

Ариан нащупал у себя в кармане талисман:

– Резные фигурки…

Тётя откинулась на спинку стула:

– Он называет их подарками, которые нравятся ежу. В этом мире нет ни одной веры, не требующей жертв.

Ариан подпёр подбородок кулаками. Музыка, пение, резные фигурки, искусство – если Кошка ждёт таких подарков, то напрасно.

– Но в моём случае всё это не подходит. Я ведь ничего этого не умею.

Магестра от души расхохоталась, словно он выдал какую-то необыкновенно остроумную шутку, и тыльной стороной ладони вытерла выступившие слёзы.

– Дорогой мой племянник, если всю жизнь будешь делать только то, что умеешь, то мало что получится. Ничего нельзя сделать хорошо, не упражняясь снова и снова. Жертва как раз и состоит в этом беспрестанном упражнении.

Ариан достал из кармана маленькую кошечку. Интересно, как долго Барнеби учился вырезать? И какие подарки понравились бы Кошке? Что он вообще знает о кошках? Он потёр большим пальцем брюшко деревянной фигурки и услышал звон стеклянных бусин. Ему невольно вспомнилась Мерле, которая своим пением смогла даже усмирить голема. Что тогда Кошка сказала о ней?

На секунду он замер, и вдруг его осенило:

– Спасибо, тётя. Кажется, у меня есть идея.

Когда Ариан наконец закончил, последние лучи солнца уже зашли за крыши домов. Отодвинув от себя свою работу, он осмотрел её. Его младшая сестрёнка, несомненно, справилась бы лучше. Это выглядело скорее оскорблением, а не подарком.

Перед ним на столе стояла пустая банка из-под сардин. Крышка была закатана вверх, а банка многократно вымыта, и всё же от неё неприятно пахло рыбой. Внутри лежали птичьи перья, добытые из пустого скворечника в саду, а на них – фигурка кошки. Справа и слева от неё стояли свечи и ароматические палочки. Ещё он положил в консервную банку хлеб и соль: Барнеби их тоже пустил в ход, когда знакомил Ариана с домашним святилищем. Однако больше всего Ариан переживал из-за рисунка, который он разместил за консервной банкой. Он раз за разом стирал его и рисовал заново, но линии упорно складывались в изображение, издали напоминающее хромого телёнка. Во всяком случае с кошкой это не имело ничего общего. Разного размера глаза, казалось, молили о спасении. Если бы у Ариана ещё оставались силы, он выбросил бы это очередное творение в мусорную корзину ко всем предыдущим. А так он лишь выдохнул «Прости, Кошка!» и закрыл глаза.

Он лежал лицом на столешнице среди карандашей. Дыхание его было ровным и не изменилось, даже когда в мансардном окне показалась голова чёрной кошки.

«Храмы из песчаника, сотни людей на коленях, алтари, полные золотых подношений, громадные статуи, праздники в мою честь. А сегодня – пустая консервная банка, птичьи перья и просто кошмар, а не рисунок».

Ответ Кошки Ариан уловил лишь краем сознания. Его восприятие заполнили бархатная тьма и черепица крыши под ногами. Мягкие лапы ощущали каждую неровность. Ночь пахла свежим снегом, птичьими перьями и предвестием чего-то важного. Он взглянул вниз, в сад – вид, знакомый ему, хотя и не с этой точки. Луна, большая, яркая и уже не полная, увеличивалась, пока не заняла всё видимое пространство. И тогда он начал уменьшаться, становился всё меньше и меньше. Перед ним вырастали деревья. Ветки хватали его, словно хотели стащить вниз. Скрип деревьев с их ростом усиливался и превратился в жалобную песнь, симфонию скрипящих ветвей, вздыхающих корней и шуршащих иголок. Деревья превратились в лес, достаточно большой, чтобы послать вызов самому небу. Тьма