Читать книгу - "Новый год в Потайном переулке - Алексей Александрович Олейников"

Гриша. – Это Василий. Похититель моих пряников. Ну, и поедатель.

– Здрасьте, – робко поздоровался Василий, стягивая с головы шапку. – Вы уж простите…

Аня чуть со стула не упала. Закрылась веером и потрясённо уставилась на Василия.

– Обалдеть, – сказал Клим. – Как ты его нашёл?

– Пошёл за котом, на которого ты показал, – сказал Гриша. – Хорошо, что ты его увидел. Захожу в арку, а там Василий; кот к нему. Ну, я и понял, что нашёл.

– Так! – Ева чеканным шагом подошла к Василию, посмотрела снизу вверх и упёрла руки в бока. В народной рубахе с широкими рукавами она выглядела так, будто собралась пуститься в пляс. – Значит, у детей пряники воруете? Да?

Василий заморгал, задвигал бородой и как-то беспомощно поглядел на Гришу.

– Ну… виноват. Шёл, шёл и не заметил, как стянул. Руки сами по себе взяли.

– Это вы в полиции будете рассказывать! – сказала Ева.

– Не надо полиции… – испугался Василий.

– Да ладно тебе, – примирительно сказал Гриша. – Он же извинился.

– Пусть заплатит за пряники!

– Он уже заплатил. – Гриша показал горсть мелочи. Аня закатила глаза: теперь брата придётся мыть с мылом всего.

Ева сурово посмотрела на бездомного, и тот даже немного уменьшился в своём великанском росте. Конечно, вчера она объявила дело о похитителе пряников, но сделала она это от тоски по реальным расследованиям и безысходности. А тут Григорий нашёл преступника в два счёта. Не зря, значит, она ночей не спала и тренировала коллектив. Молодцы, орлы, лёгкие дела на лету щёлкают. Теперь надо быстренько записать короткий ролик о раскрытии дела. Она достала телефон, нацелила его на Василия, и бездомный засмущался. Коты на его плечах как по команде открыли жёлтые глаза и мрачно уставились на Еву.

– Ой, я думала, это украшения, – сказала она.

– Это Снежок, – указал Василий на белого. – А это Уголёк.

– Оригинально, – оценила девочка и снова подняла телефон.

– А это зачем? – Василий опять с тревогой посмотрел на Гришу.

– Расскажем о раскрытом деле и поимке преступника, – сказала Ева. – Вы бы могли не дёргаться?

– Ева, да хватит! – сказал Гриша. – Я его не для этого привёл.

– А для чего? – не поняла́ Ева. – Нам надо дать отчёт слушателям, дело же открыто, у нас уже семь, нет, целых девять лайков, три комментария и перепост!

– Ему жить негде.

Ева, Аня и Клим разом уставились на Гришу.

– Нет, – хором сказали девочки.

– Ну вы послушайте…

– Даже не начинай!

Но Гриша начал, и его нельзя было остановить, потому что им руководило священное желание справедливости.

– Разве правильно, – говорил Гриша, – что ты, Ева, и ты, Аня, и ты, Клим, живёте в тёплом доме и пьёте по утрам кофе, чай с лимоном, а кое-кто и какао на миндальном молоке с диетической зефиркой, не будем показывать пальцем, а кто-то и воды не может найти? Разве может так быть, что слизняк Яша имеет свой дом, и попугай Ти́рион дремлет на жёрдочке в тепле и уюте, и ему снятся джунгли и симпатичные попугаицы, а кое-кто кутается в драную синтетическую шубу и пытается согреться у вентиляции метро? А Василию и его двадцати кошкам негде даже головы преклонить.

– Сколько-сколько у него кошек?! – Аня всё-таки упала с трона. Вернее, соскочила, сняла парик и начала им обмахиваться. И правда, с появлением Василия в гримёрке потеплело.

– В общем, нет, нет и ещё раз нет, – сказала Аня. – Домой мы его не поведём, уж извините, Василий, но родители не поймут. Замаскировать вас под очередного питомца Гриши никак не выйдет.

– Да я и сам не собирался, – обиделся Василий. – Меня вон Гриша позвал, зря я его послушал.

Он неловко повернулся; коты синхронно махнули хвостами, удерживая равновесие.

– Да не хочу я его домой вести! – сказал Гриша. – Давайте его тут разместим? А? Ему из-за фестиваля спать негде! Все подходы перекрыли, отовсюду выгнали! Он теперь дважды бездомный!

– Это правда? – Ева опустила телефон.

Василий тяжело вздохнул.

– Так-то мы в сквере ночевали, – сказал он. – Там тепло, рядом теплоцентраль. Но теперь вот прогнали нас. Везде оцепление, полиция.

– Вот! И он теперь бродит, а у него кошки!

Борода Василия зашевелилась, и оттуда высунулась чёрно-белая мордочка. Котёнок обвёл всех сонными янтарными глазами. Василий погладил по шее, тот зевнул и опять скрылся за пазухой

– Клякса, – объяснил бездомный. – Маленькая, холодно ей.

– Вот! И ещё котята! – Гриша был возмущён до крайности.

Сердце Ани уже дрогнуло, но Ева, как руководитель агентства, умела мыслить стратегически и смотреть на несколько шагов вперёд. О, если бы она подчинялась только велениям сердца, как Григорий, сколько бы дров она наломала!

О своих импульсивных решениях, вроде спора с книжным магазином «Читариум», когда Ева почти продала в рабство всех детективов, лишь бы победить в споре, она предпочитала не вспоминать. Нет, теперь она другая, разум её холоден, как толедская сталь, и так же остёр, и никакие котята её не прельстят.

Хотя Клякса очень милая.

– И что ты предлагаешь? – Ева обвела рукой гримёрку. – Поселить его здесь? Вот Анна Арменовна завтра обрадуется. Или пусть на сцене спит?

– Ну, он бы мог ночевать, а утром уходить, – предложил Гриша, но Ева замотала головой.

– Нет и нет! Ты что, не понимаешь?

Она выразительно посмотрела на шубу и унты Василия, далёкие от идеалов чистоты, но Гриша всё равно не понимал. Отказывался понимать такую жестокость. Назревал конфликт, но решение нашел Клим, которому страшно хотелось в «Жарилу» – отведать заворотень с щучьей икрой.

– Давайте разместим Василия под нашей сценой, – сказал он. – Там полно места и для него, и для кошек. И не дует, а я принесу пенку и зимний спальник. К тому же там тепло от оборудования, и мы за ним присмотрим.

Гриша всё ещё ворчал, но Василий просиял и забормотал, что, конечно, на это он согласен и очень благодарен, а за пряники уж простите, бес попутал. А так-то он ничего плохого не хотел… Но тут Ева выгнала всех из гримёрки, потому что им с Аней надо переодеться.

Ребята и Василий прокрались за кулисами, стараясь не попасть на глаза сотрудникам театра марионеток «Мефисто», спрыгнули на землю и зашли за сцену. Тут сцена была огорожена металлическим забором, а впритык к нему стояли голубые ёлочки в кадках. На еловых лапах весело качались красные пластиковые снежинки.

Над Потайным переулком сгущались сумерки, ложились на крыши синим брюхом, но не могли опуститься ниже, потому что густая сеть гирлянд преграждала им путь: лампочки и шары разных размеров сияли белым и синим светом, и уличные фонари – оранжевым, и горели фонарики на