Читать книгу - "Альбертина и Дом тысячи чудес - Ян Штратманн"

— Я-то подозреваю, что ты из банды «Миссис Монета» и помогала нам только потому, что мы были в большинстве и потому что тебе известно, как клетчатые расправляются со своими врагами. — И Клара снова потянула мешок к себе.

Но Альбертина крепко вцепилась в мешок.

— Ни в какую банду я не вхожу, и мне плевать, как вы расправляетесь со своими врагами! Но эту виллу оставьте в покое, потому что она принадлежит мне.

— С каких это пор? — ошарашенно спросил Отто.

— Да вот уже четверть часа. И как новая хозяйка Вюншельберга я клянусь, что ничего, ни один предмет — включая чашки — из Вюншельберга не исчезнет. Учтите также, что из этой чашки, — она потянула чашку из рук Отто, — пила какао сама английская королева. — Честно говоря, это было вранье, но если уж тетя Лиззи привозила с собой карманные торнадо с Бермудских островов и рикши из Индии, то и эта история с английской королевой была вполне вероятна.

На Отто это произвело впечатление.

— Вот видите, значит, эта чашка кое-чего стоит!

— Либо вы возвращаете все вещи, либо мой дворецкий и телохранитель, месье Флип, спускает на вас торнадо. А возможно, вами просто займутся мои друзья. Они могут доставить много неприятностей тому, кто им не понравится. Одно мое слово — и они разорвут вас на куски. — Альбертина указала на растения. Это тоже было не совсем правдой, но другая угроза Альбертине просто в голову не пришла.

Отто снял очки и сложил их. Он молча отдал Альбертине чашку и очки.

— Мы не хотим с тобой ссориться. Ты первая, кто нам просто так взял, да и помог. Мы ведь вечно мотаемся без приюта, в холоде и сырости, а сегодня благодаря тебе у нас была крыша над головой. Жаль, я думал, что мы останемся друзьями.

Альбертина выпустила мешок и взяла чашку. Больше всего на свете она хотела бы, чтобы Отто был ее другом. Она глянула в печальные глаза Отто и вдруг поняла, что и он тоже захотел остаться здесь не только потому, что наконец-то нашел у Альбертины крышу над головой.

— Пойдем, Клара, оставь ей все это барахло, — сказал Отто.

Но Клара не собиралась сдаваться.

— Карманные торнадо, растения-убийцы! Не думай, пожалуйста, что этими детскими страшилками ты можешь нагнать на меня страху. Даже если бы тебе принадлежал ночной горшок китайского императора!

— Про карманный торнадо она не врет, Клара. Я сам слышал, как этот мисьо рассказывал о нем и всех предупреждал. Ну, пошли отсюда, — сказал Отто и незаметно вздохнул.

Клара пристально посмотрела на Альбертину.

— Ты что, действительно выпустишь на нас торнадо?

Альбертина твердо кивнула.

— И будешь защищать эту развалюху любой ценой, даже если сама погибнешь?

— Угу, — подтвердила Альбертина и скрестила руки на груди. «Не трусь и не сдавайся», — вдруг вспомнила она слова Саладина. Впрочем, гораздо лучше было бы, если Саладин оказался сейчас здесь сам, собственной персоной. Или хотя бы Тиль и Кнобель. Или, наконец, месье Флип.

Звонкий смех Клары неожиданно прорезал тишину. Она резко протянула руку. Альбертина молниеносно согнулась, но Клара успела дружелюбно похлопать ее по плечу.

— Ты начинаешь мне нравиться, малявка. У тебя хватает смелости и безголовости, чтобы защищать то, что любишь.

— Значит, вы хотите смыться и оставить меня одну разбираться с этими полицейскими в чемодане. Ну и банда! Трое отъявленных трусов — вот вы кто! — Альбертина угрюмо сбросила руку Клары со своего плеча.

Львиный рев привел троих клетчатых в неописуемый ужас. Альбертина, которой необычный звук этого дверного звонка при входе был уже хорошо известен, хранила полное спокойствие.

— Что это было? — испуганно спросила Клара.

— Просто львы, они сторожат у входа, — ответила Альбертина, словно львиный рев был в этом доме совершенно нормальным явлением. — Там, наверно, кто-то пришел. Оставайтесь все здесь, я пойду посмотрю.

Не успела Альбертина скрыться за дверью, как между клетчатыми разгорелся спор. Клара стояла на своем:

— Мы прекрасно до сих пор обходились без этой поганой виллы. Пошли отсюда, Пауле!

Пауле в нерешительности теребил деревянные пуговицы на своей курточке. Теплая постель, слуга, который приносит тефтели с горчицей и пиво по-берлински — такая перспектива казалась ему соблазнительной.

— А я бы мог за это тут все люстры починить, ну честно, а?

— Что ты, собственно говоря, имеешь против Альбертины? — задал Отто Кларе самый главный вопрос.

— Ничего не имею!

— Без Альбертины ты бы давно уже сидела в кутузке, вспоминая все краденые платья, которые наворовала. Не притворяйся, будто вилла тебе не нравится.

— С каких это пор мы кого попало принимаем в свою банду?

— Она спрятала нас от легавых. Никто до сих пор нас не спасал!

Когда Отто и Клара цапались, Пауле обычно помалкивал. Не силен он был во всей этой болтовне. То перетерли, это перетерли, толку-то что? Но тут он сразу поддержал Отто:

— Да малютка, считай, уже с нами заодно!

— В банду клетчатых без испытания мы все равно никого не принимаем! — стояла на своем Клара.

— Ну пусть тогда пройдет испытание, а чего! — предложил Пауле.

— Точно. — Отто повернулся к окну, стараясь скрыть свою радость. Да далась ему эта вилла. Конечно, все дело было в Альбертине — вот почему он не хотел отсюда уходить. Как же ему самому не пришла в голову эта мысль? — подумал Отто. — Пусть пройдет вступительное испытание банды клетчатых! А ты, Клара, скажешь, какое испытание!

На подъездной дорожке перед виллой стояла тетя Кора и опускала стекло своей машины. На заднем сиденье сидел нотариус Винкельфукс, которого ей все-таки удалось поймать. Он каждый раз вздрагивал, когда пронзительный голос Коры прорезал воздух.

— Руфус! — голос тети Коры заглушил рев льва, когда дядя Руфус зачем-то снова переступил порог виллы.

Он еще раз нажал на медную кнопку, и львы слева и справа вновь исполнили свой обычный ритуал.

Дверь открылась, и на пороге показалась Альбертина.

Глаза тети Коры сузились и превратились в щелочки — словно тонкие линии, проведенные то остро отточенным карандашом. Она взяла себя в руки и вместо того, чтобы осыпать племянницу проклятиями и угрозами, повернулась к Винкельфуксу, сделав умильное лицо.

— Разрешите, я попрощаюсь с моей милой маленькой племянницей, — прострекотала она, вышла из машины и на высоченных каблуках своих желтых туфель заковыляла по гравию ко входу. — Ты еще услышишь обо мне, Альбертина Шульце! Последнее слово — за мной! — злобно прошипела она, потом вернулась к машине, крикнула сладким голоском: