Читать книгу - "Город кошмаров - Линдси Карри"

Я одна-одинёшенька.

Одна и, судя по всему, скоро отдам концы.

Шорох за спиной превращается в чёткие шаги. С быстрой ходьбы я перехожу на бег. И не раздумывая, резко сворачиваю на кладбище. Кому-то может показаться, что глупее убежища не придумать, но готова спорить, что знаю кладбище гораздо лучше преследователя, кто бы он ни был. Мы здесь столько раз играли в прятки, что мне знаком каждый укромный уголок. А спрятаться тут есть где, но в темноте попробуй найди, если не знаешь место как свои пять пальцев.

На холоде дыхание вырывается облачками белого пара. Я поворачиваю за тёмный угол, оставив мощёную дорожку и петляя между надгробиями. Наконец я нахожу то, что искала, – склепы.

Между склепами я пробираюсь на ощупь, вытянув руки, пока не натыкаюсь на большую круглую ручку. Упираясь ногой, тяну дверцу. Она медленно со скрипом открывается. Я мгновенно проскальзываю внутрь и закрываюсь.

Присев, пытаюсь успокоить дыхание. А ещё пытаюсь не думать о том, что прячусь в склепе.

Рядом с мертвецами.

В темноте.

Лучше бы я осталась в ресторане!

Копаюсь в карманах и достаю мобильник. Фонариком освещаю убежище.

В конце комнатки витражное окно, мраморная скамья, и на стенах выгравировано шесть имён. Значит, в склепе захоронено шесть человек. Шесть.

Я тяжело дышу. Вот почему я не хочу здесь жить. Я для этого не создана. Может, выросшие в этом городке привыкли к такому, но это не для меня.

Снаружи, нарушая тишину, доносится хруст. Я, затаив дыхание, гашу фонарик. Опять хруст. Прижав лицо к щели в двери, я выглядываю. Улавливаю в темноте движение, и меня охватывает паника. Даже в темноте видно, как кто-то идёт по тропе между склепами.

Я забиваюсь в угол и закрываю глаза. Снова слышны шаги. Они приближаются. Совсем рядом. Я зажимаю рот и не шевелюсь. Вслед за шагами замирает сердце. Они прямо за дверью… И тут раздаётся скрип.

Дверь распахивается.

Глава 18

Что-то летит мне в лицо. Листья. Я бешено их отбрасываю, потом сплёвываю мелкие кусочки, прилипшие к губам, и вжимаюсь глубже в угол. Я в ловушке. Поймана и почти ничего не вижу, ослеплённая листьями.

Слышится тяжёлое дыхание с присвистом.

Снова раздаётся скрежет, и тень, стоящая в дверном проёме, складывается пополам. Вот они. Мои последние секунды на земле, а я скрючилась как червяк на дне могилы. Какое убожество.

– Я знаю, что ты здесь, – говорит тень.

Я замираю. Этот голос. Он мне знаком.

Подняв телефон, я включаю фонарик и освещаю тень. Человек в дверном проёме инстинктивно загораживает глаза от яркого света. Когда он опускает руку, я понимаю, что не ошиблась.

Взлохмаченные каштановые волосы. Ярко-синие глаза. Классные высокие кеды Converse.

– Джошуа! – визжу я, всё ещё забившись в угол, как последняя трусиха. – Что ты делаешь?

Он поднимает руку, а другой роется в карманах. Через секунду достаёт что-то красное. Ингалятор. Он делает вдох, и я снова слышу свист.

– Астма? И я всё время убегала от преследователя-астматика?

Я сгораю от злости. Встаю и отряхиваю джинсы. Они в грязи, и я всё ещё дрожу. А ещё хуже, если моя несдержанность потревожила вечный покой десятков умерших. Не везёт, говорите?

– Я чуть не умерла!

– Извини, – начинает он. – Не хотел тебя пугать.

– А что ты хотел? – спрашиваю я. – Ты загнал меня на кладбище, Джошуа. Это… Даже не знаю, как назвать.

– Я не думал, что это ты! Клянусь.

Теперь испугался он. Хорошо. Пусть хоть наполовину почувствует мой страх. Отодвинув его плечом, я выхожу из склепа. Нога тонет в луже.

– Ага, и теперь ещё кеды грязные! Фу!

Джошуа проводит руками по волосам. Но пряди снова падают на глаза.

– Может, прекратишь на меня кричать хоть на минуту – я объясню. Пожалуйста!

Его тон останавливает меня. Хотя я не бешусь и не швыряюсь в него грязью. А вполне могла бы.

– Говори.

– Я думал, ты – это она. Старуха.

Здра-а-а-вствуйте… теперь я обиделась.

– Что ж, я старая и морщинистая?

– Темно, Мэллори. Очень темно. А ты в белом.

Он показывает на моё белое пальто.

– И двигаешься неуверенно.

Я складываю руки на груди.

– Неуверенно. Ну нет. Не приписывай мне то, чего нет. Неуверенный здесь только ты.

Джошуа обижается.

– Я хотел помочь…

В глубине души я понимаю, что он прав. Я говорила не о нём, а о себе. Это я испугана, слаба и беспомощна. Старуха добралась до всего. Я смотрю на пальто, понимая, как оно светится в темноте. Если бы я его увидела издали, держа в голове таинственную женщину, то тоже испугалась бы.

– Ты решил, что я – та самая старуха, и гнался за мной? – растерянно спрашиваю я.

Каждый раз, когда я её встречаю, то так пугаюсь, что не могу ни о чём думать, только бы убежать.

– И что же ты хотел сделать? Спросить? Поймать?

Он поджимает губы.

– Даже не знаю! Может, просто проследить, куда она пойдёт, или ещё что-нибудь разузнать. Мы с ней давно знакомы, Мэллори, – с того самого дня, когда я сюда переехал. И она мне надоела. Я хочу, чтобы она исчезла. – Он громко вздыхает и добавляет: – Это и тебе на пользу пойдёт.

Мой гнев тает. Может, я его неправильно понимаю, но он, кажется, хочет помочь не только себе, но и мне.

– Извини, что на тебя наорала.

– Извини, что напугал.

Я поднимаю ногу и освещаю ноги фонариком.

– Но ты поможешь мне отчистить кеды, приятель.

– Замётано, – смеётся Джошуа, натягивая шапку.

Он оглядывает кладбище и притворно содрогается.

– Пойдём-ка отсюда, пока не объявилась настоящая старуха. А то у меня от этого пейзажа мурашки по коже.

– Ещё бы. Тут же полно мертвецов, – отвечаю я с жуткой усмешкой.

– Ого! Тебя лучше не злить.

– Поздно спохватился, – дразню я.

Но на самом деле он мне нравится. Джошуа такой забавный. Славный. И, судя по обуви, у него отличный вкус.

Он тут же спотыкается об упавшее дерево.

Неловкий. Ну, неважно.

– Что это ты развеселилась? – недовольно ворчит он, сбрасывая с кед ошмётки грязи.

Я поднимаю ногу в грязном ботинке и заливаюсь смехом.

– Близняшки!

Джошуа тоже хохочет. Я смеюсь, сгибаясь пополам, когда нужно перевести дыхание.

– Не знала, что у тебя астма, – наконец успокоившись, замечаю я.

– Мы с тобой познакомились только сегодня утром, – отвечает он.

И правда.

– Тебе плохо? Ты пыхтел, как зомби.

При свете уличных фонарей вижу, как он пожимает плечами.

– Терпимо.