Читать книгу - "Мир, который без меня. Альтернативный гей-роман. Книга 1. - Ольга Любарская"

в ответ. Ему предстояло разобрать беспорядочно сваленную кучу обломков его самого, пазл из тысяч непохожих друг на друга разномастных деталей. Рой улыбаясь наблюдал за регенерацией парня. Тот восстанавливался тяжело, ибо клетки, перегруженные тяжестью, потеряли эластичность.

— Скажи, — спустя мгновения вечности спросил Маккена. — могу я то, что делал сейчас для тебя, сделать кому-то еще?

Энди едва заметно улыбнулся краешками губ. Чуть дрогнули веки, рождая первый взгляд. Неясный. Расплывчатый. Сладкий.

— Надеюсь, теперь ты знаешь, кто ты для меня.

* Детка, ты можешь получить все, что любишь.

Часть 27. Wings.

27. WINGS.*

Рой вошел в комнату. Мертвенный свет люминесцентных дежурных ламп неуютно вычерчивает серые силуэты предметов. Душно. Или Рою душно. Он давно не надевал медицинскую маску и теперь ощущает нехватку воздуха. Идти не хочется. Сознание изнутри, сопротивляясь, жмется к спине. Неясная дрожь в пальцах покалывает мириадами иголок. Чисто. Даже слишком. Тихо. До одури. Подташнивает. Не сильно, но монотонно и нудно. В голове с заеданием, как заезженная пластинка, крутится мысль. Одна единственная. Уже давно и не меняя формы. Почему я? Ответа нет, хотя ощутимо его присутствие. Не здесь. Неизбежно. Чересчур чувствительна кожа, словно ободрана и саднит от соприкосновения с одеждой. Темный контур окна как картина. А на ней снег. Крупными хлопьями. Медленный. Вернее, замедленный, как на кинопленке. Какая-то навязчивая неизбежность. Во всем и везде. Не идти бы, но Рой идет. Шелест шагов оскверняет тишину. Слышится неуместно и пошло. Маккена не узнает помещения, хотя точно знает, что уже был здесь. Вот там, на стене выключатель. Он всегда там был. Пощелкивая, загораются длинные безразличные лампы, опрокидываясь бесцветным трупным свечением. В глубине комнаты в сотне километров от входа стол. Контур неподвижного тела под накрахмаленной простыней с размытым штампом в уголке. Линии наглаженных сгибов нелепо изламываются, не позволяя ткани облегать тело.

Рой подходит к столу, не решаясь приподнять покрывало. Стоит какое-то время, потом медленно проводит ладонью над телом. Тепла нет. Холода тоже. Точка невозврата. Перейдешь, и ты умер. Отступишь, и останешься жить. Зыбкое равновесие вне времени. Чувствуется тонкая холодная струя воздуха, словно в узкую щель сквозит из другого мира. Гладкое тело. Чуть выступают лопатки. Темные волосы еще не потеряли блеска. Лица не разобрать. Рой завороженно смотрит. Думает, как еще недавно двигались мышцы под покровом молодой кожи. Его взгляд расслаивается, словно пространство делится бесконечно на параллельные микронные пласты. Они медленно начинают вращаться в противофазе, разгоняясь и размазывая все, что попало в спектр их движения. Вращающиеся круги ускоряются, и все вокруг наполняется ветром и шелестом. Маккена пытается кричать, но не может. Ему не удается даже приоткрыть рот. Предметы теряют опоры, воспаряют и плывут. Неведомая нечеловеческая сила отшвыривает его к стене, и боль от удара многоголосым эхом взрывается внутри. Ужас сковывает чресла, и он стоит, не в силах даже моргнуть.

Потоки собираются в широкую воронку, основание которой слепым щупальцем судорожно ищет какую-то точку, к которой прикрепиться, чтобы из нее взметнуться мощным конусом. Сознание Роя вязкой жидкой массой стекает вниз, когда он видит, как тело начинает подниматься по велению невидимой вертикальной силы внутри воронки. Оно парит в невесомости, медленно и безвольно поворачиваясь и вытягиваясь, словно нечто тянет его вверх за нить от темени. Лишенные жесткости руки виснут плетями. Голова то опрокидывается назад, то падает на грудь. Ноги заплетаются. Господи! Энди! Рой пытается крикнуть, но неведомая сила сжимает хватку на горле, почти лишая сознания. Спина парня выгибается в уродливый горб. Слышится хруст костей, и непонятные бугры, словно инопланетные сущности, прорываются сквозь лопатки и плоть. Они увеличиваются, вытягиваются. Мутная белесая слизь, смешанная с кровью, течет из ран, срываясь со ступней тяжелыми сопливыми сгустками. Маккена видит, как искажается лицо парня. Гримаса нечеловеческой боли. Распахнутый в немом крике рот. Безумные глаза. Отростки на спине уже похожи на огромные, загибающиеся кверху рога. Щелчок, словно лопается кожа на барабане, треск этой же самой кожи… Мгновение, и перед Роем раскрываются великолепные стройные крылья. Ряды влажных от родовых меконий перьев, словно выписаны опытным художником. Воронка исчезает. Голова юноши безвольно клонится к груди, и капли тяжелого пота стекают по прилипшим волосам. Прозрачный мягкий поток опускает юношу на стол, бережно поддерживая бескостное тело. Крылья нелепо виснут под собственной тяжестью и устало замирают. Вновь опрокидывается глухая тишина, и Рой лишь слышит удары собственного сердца. Одиночные. Сильные. Хриплые. Эхо долбится о стены, теряет силу и исчезает. Рука Энди неестественно свисает со стола. Рой не знает, но ему кажется, что в ней переломаны все кости. Мелкая конвульсивная дрожь подергивает пальцы парня. Агония. Слово вязнет в мозгу. Дрожь юноши усиливается. Маккена пытается идти, но воздух плотный. Он гуще воды. Не пускает.

Откуда-то сверху слышится голос:

— Ты — творец. Он теперь твой. Создать не сложно, но он умирает. Дай ему жизнь, если сможешь, конечно.

— Но как?! Как?!

— Обменяй свою на его. Сможешь?

— Бери! Всю! Только пусть он живет!

Маккена вскочил. Так и есть. Сердце долбит в гонг, и эхо, ударяясь о стены, беспорядочно носится по комнате. У него эпилептический припадок, только без пены. Несколько мгновений Рой сидел, стараясь сообразить, что произошло. Энди рядом. Не проснулся. Жарко ему. Лежит сбросив одеяло. Разметался. Почти касается губами коленки. Маккена нерешительно дотронулся до его спины. Теплая. Гладкая. Чуть влажная. А сердце не унимается. Как заполошное, гоняет по жилам смесь ужаса с адреналином. Его переизбыток, и Роя тошнит. Навязчиво хочется выпить и курить. А еще в душ. Обязательно холодный, иначе организм не справится. Сон не уходит. Страх тянет жилы. Тело болит, словно его пропустили сквозь дробилку для костей.

Маккена наклонился и поцеловал Энди между лопаток. Девственная кожа. Пахнет так знакомо, и внутри так знакомо бьется сердце. Боги! Внутренний голос срывается на хрип. Боги! Нет!

Рой спустился в гостиную. Долго курил. Стало лучше. Ненамного, но все же. Он постепенно приходил в себя, но страх остался. Холодный. Почти животный. От него не избавиться. Он проник в каждое клеточное ядро и осел.

Маккена вернулся в студию, лег, тихонько обняв спящего парня. Он лежал, глядя на отсвет фонаря на стене. Полуспал. Полудумал. Странная какая-то вещь. Вся его жизнь куда-то съехала. Он даже не понял как. Вчерашние слова Энди всплывали тряпичными обрывками. Неужели же он прав? И Рой действительно любит самого себя? Может, так и есть, и он только играет в любовь? В эти дурацкие, до омерзения романтические чувства? В это опьянение? Настанет же когда-нибудь день, и он проснется отрезвевшим и прежним?! Он вновь станет тем Роем Гейлом Маккеной, которого все привыкли видеть? Все вновь вернется в свою наезженную колею, из которой его выбило на повороте? Да. Так и будет! Но что же тогда делать с этим ровным биением другого сердца? Что делать со взглядом, который он ловит, приходя в себя? С коленями, которые так любит целовать, когда Энди принимает его? С лопатками, движение которых он помнит, даже закрыв глаза? С голосом? Улыбкой? Запахом? Неужели все это не нужно ему? Дурацкий сон холодным стержнем сквозь весь позвоночник… Выжил ли парень? И зачем он, Рой, вообще туда шел? А еще скальпель? Маккена только что вспомнил, он был у него в руках… Все. Завтра с самого утра он займется документами мальчишки. Надо разыскать адрес, полицейский участок… А дальше? Черт его знает, как вообще это сделать. Что будет, если мальчишка окажется несовершеннолетним? Усыновлять, что ли? Чушь какая-то! Познакомьтесь, пожалуйста, это мой приемный сын. Я трахаю его уже около года. Роя передернуло. Только этого не хватало! Мой ангел… К черту все! Не получится. Пуповина натянута… он будет жить, пока ты позволишь ему… Мысли закручиваются в тугой узел. Бред…

Побарахтавшись в паутине мыслей, Рой задремал. Кое-как. Он проснулся разбитым. Долго и вяло отмокал в душе и к завтраку окончательно пал духом.

— Что? Запутался? — у музы чуть простуженный голос, или она переволновалась, и у нее спазм.

— Кому бы спрашивать! На себя посмотри.

— Зачем?