Читать книгу - "Мир, который без меня. Альтернативный гей-роман. Книга 1. - Ольга Любарская"

еще пару дней. Все разом сложилось и решило закончиться. Неделя, февраль, зима, недомогание парня, недопонимание. Засаленная страница жизни была написана, прочитана, и в конце нее стояла долгожданная точка. Начиналась следующая глава. Рой с Энди наконец погрузились, сели в машину и поехали в Мексику. Муза собрала легкие платья, бусы, не забыла соломенную шляпку и теперь довольная поглаживала Роя по шее, раскинувшись на заднем сидении.

— Переночуем в мотеле, — вдруг спросил Рой, украдкой поглядывая на Энди, — или хочешь посреди пустыни под кактусами?

Парень растерялся.

— Это не опасно?

— Если опасаешься меня, опасно, — отшутился Маккена.

— А в мотеле с тобой не опасно?

— И в мотеле опасно.

— Тогда в пустыне. Мне кажется, это романтично. Помнишь, мы ночевали на заливе? Это была одна из самых счастливых ночей в моей жизни.

Рой улыбнулся. Чертова нежность! Наверное, сентиментальность, всплывшая откуда-то из глубин подчувственности — первый признак старости. Маккена обдумывал это неожиданное открытие. Чертова нежность! Опять выстилает дорожку в душе. Ему непременно захотелось запачкать ее. Наследить, что ли. Нет, это уже слишком! Как-то предательски подводит все: сердце, разум, чувства. Гнать надо! Он уже сталкивался с этим. Давно. В прошлой жизни. Шерон. Роя передернуло. И хотя ее уже давно нет с ним, она чужая и далекая, эластичная невидимая нить осталась. Растянулась. Стала тоньше волоса, но она есть, и порвать ее не получается. И опять! Ведь говорил же себе «нет»! Чертова нежность! Признался в отношениях. Кому было надо?! Это меняет все. Все летит псам под хвост. Да и псы какие-то не совсем породистые, хотя порода не сильно меняет то, что у них под хвостом. Да и со статуей свободы что-то не то. Ну рухнула бы уже, наконец. Так нет! Зацепилась в опасном крене и ни туда, ни сюда. Кругом какая-то нейтральная полоса отчуждения. И все же парень того стоит. По-любому стоит. Рой уже пробовал, как это без него. Не вышло. И статуя раскачивалась, и нежность скреблась, и внутреннее «я» сопротивлялось. Да еще и муза капризничала.

— Я же говорила тебе, — шепчет на ухо, и теплое дыхание щекочет за ухом.

— Какого черта ты опять лезешь в мои мысли?

— Так ты думаешь так громко, что разве глухой не услышит. Сколько раз ты уже размышлял о сексе?

— Не знаю. Не считал.

— Зря. Все вокруг располагает. Сегодня сядет красное солнце и песок красный. Поснимаешь его? Я бы посмотрела.

— Ты так и будешь за меня решать?

— Боже упаси! Это твои мысли, и, знаешь, они мне нравятся…

— Может, хватит пялиться на голых мальчиков?

— Почему нет, если они красивые? Заметил, кубики на прессе намечаются? Щенячьи еще, но все же классно. Ему не стоит качаться больше. Самое оно, а?

— Ох и развратная же ты баба!

— И это мне ты говоришь?! Не ты ли тут вещал о нарушении всех законов? А, мистер Маккена?

— Ладно. Любуйся со стороны, сколько тебе влезет, только оставь мой мозг в целостности.

— О чем думаешь? — спросил Энди, заметив, что молчание затянулось.

— Хорошо бы село красное солнце. Поснимал бы тебя на закате.

— Рой, я уже позабыл, как это делать, — со странной интонацией произнес парень.

— Еще скажи, что стесняешься.

Энди не ответил, но Маккена понял, что тот старается покраснеть.

— Слушай, я излазил тебя вдоль и поперек, заглядывал внутрь, делал все, что мог изобрести, и теперь ты стесняешься?

— Угу.

— Ладно. Подумаю, что с этим можно сделать.

Машина медленно въезжала в закат. Огромное солнце разлилось, стекая за горизонт. Воздух тоже казался покрасневшим, густым и горячим. Закаленная медь богато окрасила пустыню, вычеканивая горделивые силуэты кактусов.

— Самое оно, — довольно заметил Рой. — Приехали.

— Как ты это определил? — не понял Энди, разглядывая ландшафт, который неизменно тянулся последних часа два.

— Давай, фото-звезда, вылезай навстречу своей популярности.

Маккена снимал. Его тело превратилось в пружинящий механизм с нетерпением.

— Не надо позировать! Я ведь не портфолио снимаю и не обложку для плейбоя делаю. Мне нужна твоя естественность. Нет ни грима, ни стилиста, ни декораций. Вас тут трое. Ты, солнце и пустыня. Даже меня нет.

«Стив тоже всегда так говорит», — подумал Энди. — «Только ты и музыка. Только я и пустыня».

Солнце коснулось горизонта и поплыло. Потекло по нему, медленно просачиваясь вниз. Оно волновалось. Дрожало, придавая вечеру томности. Рой снимал. С оскалом остервенения. Мальчишка смотрел, как он двигается. Красиво. Впору снимать его самого. Это, словно замедленный танец творческого восторга. Муза улыбалась. Зло. Солнце огнем плескалось в ее глазах. Еще! Рыжие волосы впитывали медь. Еще! Они оба молчали, чтобы не тратить силы и секунды. Красное свечение диска блекло, становясь оранжевым. Линия горизонта пылала пожаром. Маккена снимал. Еще! Щелчки объектива останавливали вечность. Жадно. Часто. Крест в объективе впился в цель. Захватил ее. Ниже, выше, чуть левее, немного справа. Полчаса? Час? Время съедало картинку, и Рой спешил. Ему мало. Голодный. Еще! Черт! Энди! Я так соскучился! Тело изменилось. Волнительный рельеф. Сексуально на грани безумия. Идеальная модель. Моя идеальная модель. Еще! Пожар гас. Почти осела ночь. Маккена устало опустил фотоаппарат.

— Все. Ша. Уже ничего не вижу. Хватит, пожалуй.

— Доволен? — спросил парень, устало опускаясь рядом.

— Мало, — выдохнул Маккена, вялясь на спину на песок.

— Что-о-о? Я чуть не кончился.

— Поцелуй, — попросил Рой, даже не приоткрыв глаз.

— Думаешь, стоит?

— Уверен.

— Ну тогда ладно. Один раз.

— Один?

— Один.

Энди поцеловал один раз, только он длился минут десять. А потом еще раз. Почти столько же. Тьма опустилась быстро, словно где-то опрокинулся чан с чернилами. Осели взметнувшиеся брызги, оголяя обнаженные звезды. Богатая алмазная вышивка по черному бархату. Бесконечная картина в рамке из горизонта.

— Ничего, что они все видели? — спросил парень, разглядывая огоньки.

— Они столько раз это видели, что, наверное, уже давно потеряли интерес. Думаю, так пару десятков миллионов лет тому назад.

— А ты?

— Думаю, через пару миллионов лет ты перестанешь меня интересовать, и я найду кого-нибудь помоложе. Даже гораздо раньше.

— Раньше?! Когда это интересно?!

Рой улыбнулся. Энди не видел, но точно знал, он именно так и сделал.

— Когда мне исполнится сто лет, не уверен, что меня потянет на восьмидесятилетнего мальчика.

— А кто тебе сказал, что я собираюсь прожить с тобой столько времени?! — возмутился парень, поднимаясь на локте.

— Я собираюсь.

— Скажи еще раз.

— Э-э-э нет, дружок. Хорошего понемногу. Во всем нужна рациональная дозировка…

— Рой.

— Я и так сказал слишком много. Как бы мне не пожалеть.

Он притянул Энди, укладывая его головой себе на грудь.

— Я уже говорил тебе, что твое тело становится роскошным? — лукаво начал Рой.

— Прямо роскошным?

— Прямо или криво, но роскошным. Чертов Стив! Старая лиса! И как он разглядел в тебе это?

— Что это?

— Это. Удивляюсь, он почти не ошибается.

— Ну, ты же знаешь, что дядя Стив…

— Давно живет на свете, — как мантру произнес Маккена.

— Чтобы не ошибаться, — они сказали это одновременно и засмеялись.

— Тебе идет шест.

— Правда? Он показывал мне съемку, как это делают в Индии.

— И как?

— Там палка толстая. Едва обхватишь пальцами. Они словно рождаются с ней…

— Не знаю, что там, в Индии, но ты со своей тоже родился. Когда покоришь мир, смогу я рассчитывать на бесплатный билет где-нибудь на самом дальнем ряду?

— Запомни, где бы я ни был, даже если тебя не будет рядом, я буду танцевать только для тебя. Всегда.

— Ладно, — оборвал Рой, — Разговор становится недопустимо сентиментальным. Мне осталось только пустить слезу, чтобы потерять себя окончательно. Давай, вставай. Песок быстро остывает. Пойдем в машину. Там где-то был фонарь. Мне чертовски хочется выпить. На х… эти щенячьи нежности!

— О, узнаю Роя Гейла Маккену! — поддел его парень. — Независимый, свободный, гордый!

— Вот и хорошо. Продолжай в том же духе.

Спать в машине — не лучшее изобретение человечества. То затекает рука, то нога, то бессонница возится рядом, бесконечно пихая в бок и расталкивая всех в стороны. Музе тоже не спится, и она принимается обсуждать с Роем планы снимков. А что? В этом что-то есть. Пожалуй, она права, и падать в воду лучше спиной. Да, спиной. Решено. На закате или на рассвете? Она любит это время. Маккена тоже. Здесь они единогласны. Закат, конечно, насыщеннее и трагичнее, а рассвет чище и непорочнее. Впрочем, надо сделать и так, и так, а после решить. А вот как снимать дальше, они даже не спорят. Пока. Пока не начнут разбираться, чья идея. Хотя,