Читать книгу - "Ее дикие звери - Э. П. Бали"

Рокки обрывает себя на полуслове.

— Убирайся нахуй с глаз моих, Рокки.

Он разворачивается и несется обратно по коридору, скользя кроссовками по полу, прежде чем на полном ходу влететь в свою комнату. Как только он исчезает из поля зрения, я разворачиваюсь и крадусь по пустому коридору, направляясь прямо к борцовским матам. Обед скоро закончится, но в этот час Рубен проводит спарринги для тех, кому они нужны, чтобы держать себя в руках.

Образ спины Аурелии, убегающей от меня, мелькает в моей голове снова и снова.

Она собирается покинуть меня. Они собираются забрать ее.

К тому времени, как добираюсь до борцовского зала, я уже взбешен, на взводе и готов к кровопролитию.

— Кто хочет подраться? — реву я. — Кто, блядь, хочет подраться?

На борцовских матах все замирают подобно жертвам.

— Я хочу кого-нибудь убить, — рычу я, сжимая руки в кулаки. — Я хочу ощутить плоть в зубах и кровь на когтях. В своем гребаном рту.

Рубен встает между мной и студентами, его высокая фигура возвышается колоссом над ними.

— Ты всегда умел складно говорить, Дик, удивительно, что ты неграмотный. — Он рявкает остальным: — Убирайтесь вон.

Моя грудь вздымается от тяжелого дыхания, пока я наблюдаю за их нарочито медленным отступлением, хотя видно, что они готовы бежать. Бедолаги просто не хотят активировать мой охотничий инстинкт. Который и так на волоске.

Рубен отпивает из своей бутылки, но не сводит с меня глаз.

— Хочешь подраться, Дик? — спрашивает он, вытирая рот, затем надевает боксерские щитки, не сводя с меня глаз. Он манит меня к себе. — Тогда иди сюда и дерись.

Я бросаюсь на него.

Он обнажает зубы, когда я бью по щиткам, колотя по ним с бешеной скоростью. Я бью сильнее, чем следовало бы, но моя кровь бурлит, в голове стучит, и мой волк хочет увидеть, как кровь оросит его кожу. И мне плевать на отсутствие указательного пальца, я наслаждаюсь болью от ампутации, этим чистым, враждебным жжением. Аурелия исцелила его до того, как я кончил в нее так сильно, что мое тело до сих пор гудит от этого. Каким-то образом она сделала меня еще сильнее, и теперь мой волк — сплошное дикое безумие.

Рубен не отстает, но мне этого недостаточно.

— Сними эти ебучие щитки и ударь меня! — рычу я.

Он игнорирует меня, зная, что это единственное, что удерживает моего волка под кожей.

— Все из-за той орлиной анимы, да? — Рубен фыркает, отступая в сторону, пока я подпрыгиваю на месте. — У которой сегодня суд.

Я рычу и снова бросаюсь на него.

Он отклоняется, ударяя меня по голове. Моя голова откидывается в сторону, но боль кажется такой чертовски приятной.

— Для тебя необычно испытывать такую ярость из-за какой-то симпатичной анимы, — ворчит Рубен. — Это вредно для здоровья и наверняка прикончит твою задницу, щенок.

Соглашусь не соглашаться.

— Твоя одержимость этой девушкой ненормальна, — настаивает он. — Отпусти ее.

И тогда мой волк рычит:

— ОНА МОЯ РЕГИНА!

Рубен в шоке отшатывается назад, его карие глаза округляются.

— Твоя регина?

Она шептала мое имя. Мое имя, в мое ухо, наслаждаясь тем, как мой член входил в нее. Ее сладкие стоны звучат в моей голове, и я хочу большего.

Но я знаю, о чем думает Рубен, такой зверь, как я, обычно является рексом для стаи самок. Это имеет смысл, учитывая мою силу. Но он не знает Аурелию, не знает, как хорошо она принимала меня прошлой ночью. Как заставляла меня чувствовать себя.

— Что ты имеешь в виду? осторожно спрашивает он. — Почему она не…

— Потому что она не хочет, — рычу я. — Она. Блядь. Не. Хочет. Меня.

Рубен вздыхает, опускаясь на задницу и уставившись на меня.

— Она думает, что ты слишком опасен.

Я пожимаю плечами.

— И она права, Дик.

Я свирепо смотрю на него, но это правда. Я и в лучшие-то времена не очень стабилен.

— Я не знаю, что делать, — эти слова никогда не слетали с моих губ, и мне кажется, что их произносит другой человек.

— Я уверен, что она тоже хочет тебя, — тихо говорит Рубен. — У регин есть неутолимая потребность в своей стае. Она, должно быть, просто беспокоится об остальном дерьме, которое с ней происходит.

Он понятия не имеет.

— Да, но она должна была прийти ко мне с этим вопросом. Я в жизни так не хотел кому-нибудь помочь. Но она мне не позволяет.

— Она тебя не знает.

— Это не имеет значения.

— Женщинам труднее, щенок, — Рубен поглаживает свою длинную каштановую бороду, и я даже не зацикливаюсь на дурацком прозвище. — Мы их естественные хищники. Отношения должны строиться на доверии. Будь то регина или нет. Ты не можешь доверять тому, кого не знаешь.

Я хмуро смотрю на него, а затем качаю головой.

— Но я ее пара. Я бы никогда…

Рубен выгибает бровь, глядя на меня.

— Черт, — я действительно хотел причинить ей боль. Я хотел ее смерти.

— Моя Регина сначала отвергла меня, — голос Рубена звучит мягко.

Я изумленно смотрю на него.

— Что?

— Да, так и было. Раньше я был плохим парнем, — ухмыляется он. — Возможно, ты не помнишь, но я занимался всяким дерьмом. Как только я оказался в тюрьме, я думал, что она отвергнет меня навсегда. Но…

Опускаясь на колени, я давлю на него.

— Что ты сделал? Как тебе удалось завоевать ее?

Он цыкает на меня.

— Дело не в том, чтобы завоевать ее, дело в растущем доверии и взаимном уважении. Ты должен заслужить ее, Дик.

Заслужить ее?

Рубен, должно быть, видит мое замешательство, потому что начинает хохотать.

— Ты поймешь, кем тебе нужно быть для нее. Если ты действительно хочешь заботиться о ней и быть ее парой, тебе нужно выяснить, что ей нужно, и дать ей это. Ты… должен ставить ее на первое место, Дик.

Я падаю на мат с громким стуком.

— Они собираются забрать ее у меня.

— Кто?

— Ее отец. Мейс Нага собирается казнить ее по Старым Законам.

Рубен тихо ругается.

— Он замешан в темной змеиной магии. Тебе нужно быть осторожным.

Мать-Волчица, я знаю. Я отрубил эту магию от своего тела. Мейс хочет избавиться от своей дочери из-за ее силы. Ему не нужен соперник.

Я рассеянно говорю:

— В тот день, когда мы с Косой получили свою метку, это было похоже на нечто большее, чем судьба.

Рубен потрясенно втягивает воздух. Зачастую братья объединяются в брачную группу, но братья разных орденов обычно этого не делают. Рубен, однако, не задает вопросов и вместо этого говорит: