Читать книгу - "Полуночный лихач - Елена Арсеньева"

Оставшийся внизу молодой человек недоумевающепожал плечами. Его грозный товарищ почему-то не пресек скандал, а словно бы синтересом внимал ему.

Юноша покосился на железную дверь,составлявшую предмет его неусыпных забот, и покачал головой: как бы шум недостиг чутких ушей великого человека! Поэтому он решил составить группу поддержкисвоему напарнику и в два таких же проворных прыжка взлетел по ступенькам.

– Номер два! – тихонькоконстатировал Николай, подхватывая бесчувственное тело, в то время как фельдшерПаша Вторушин по прозвищу Палкин с видимым сожалением оглянулся: не будет лиеще визитера, о которого можно руку правую потешить?

Разорявшийся у двери с цифрой 252 ВениаминБелинский мгновенно успокоился, буркнул что-то вроде извинения и, проворноподбежав к санитарам, выдернул из кармана халата довольно большой шприц, иглукоторого он с маху вонзил в предплечье бесчувственного молодого человека.

– Ничего, – утешил онкого-то, – ну что сделается такому громиле с десяти миллиграммовреланиума? Поспит маленько, отдохнет…

– Товарищу оставь, – сказал Николай,стаскивая куртку с плеча первого ушибленного. – Вот тебе сферадеятельности. Коли давай.

Веня извлек шприц из одного предплечья иповернулся к другому «пациенту».

– Между прочим, налицо полнаяантисанитария, – брезгливо шепнул он. – Если у этого мальчика СПИД, яза последствия не отвечаю.

– Ничего, бог простит, –хладнокровно ответил Николай, поудобнее укладывая бесчувственные головы наступеньках. – Двинули дальше?

– Ага, – согласился Белинский, аПалкин молча кивнул.

«Двигали», впрочем, недолго: спустились нашестой этаж, приблизились к заветной железной двери, отделяющей двухквартирныйтамбур от общего коридора, и мгновение постояли, прислушиваясь.

И за дверью, и вообще кругом было тихо,поэтому Николай, глубоко вздохнув, вонзил палец в кнопку звонка.

Наступила довольно длинная пауза, но вотнаконец раздалось щелканье замка, потом шарканье ног, а потом дребезжащийстарушечий голос вопросил:

– Кто там?

– «Скорая»! – провозгласил ВеняБелинский волшебное слово, однако не тем противным голосом, которым скандалилнезадолго до этого, а совсем другим – внушительным, убедительным, весомым.

Дверь открылась, и на пороге возниклакрошечная сморщенная старушка, которая взирала на трех высоченных молодцевснизу вверх, закидывая голову и восхищенно щурясь.

– Ой, сыночки! – сказала она, всплеснувручонками. – Ошиблись вы. Я никого не вызывала.

– Да что такое! – возмущенновоскликнул Веня Белинский. – Что за шутки? Диспетчер гоняет нас по всемудому, как мальчиков. Я отказываюсь работать в таких условиях!

– Да успокойся ты, – с досадой сказалНиколай. – Разве бабушка виновата, если наш «Курьер» что-то там напутал?Извините, у вас есть телефон?

– А как же. Я, чай, ветеран труда,почетная пенсионерка, участница ВОВ.

– Это потрясающе! – блеснул улыбкойВеня. – Вы не разрешите нам связаться с диспетчерской, чтобы уточнить, ктоже все-таки вызывал «Скорую»?

– Проходите! – радушно махнуластарушка. – Только раз уж вы ко мне взошли, то просто так не уйдете:померьте-ка мне давление, хорошо?

– С удовольствием, – шагнул впередВеня Белинский, на ходу открывая чемоданчик. – Садитесь поудобнее.

Когда манжетка захлестнула сухонькую ручонкустарухи, та с восторгом закрыла глаза, полностью отдаваясь блаженствутонометрии.

Николай шагнул к телефону, снял трубку инабрал номер собственной квартиры. Послушал безответные гудки, угрюмо кивнул,отрешаясь от последней надежды, а потом сказал:

– Алло, «Курьер»? Уточните-ка адресок для508-й машины. Куда вы нас, к черту, заслали в этих Печерах? Тут вот бабушкауверяет, что не вызывали никого. Квартира? 248-я, ну какая же еще? Шестой этаж,дом 17… Что? Не 248-я, а 249-я? Ну, ребята, надо яснее говорить, а не кашужевать, когда адрес больного сообщаешь!

Швырнул трубку, повернулся – просто-такивоплощенное возмущение:

– Извините, что потревожили, бабушка.Оказывается, нас вызывали в 249-ю квартиру, к вашим соседям.

– В 249-ю?! – ахнула старушка,оправляя рукавчик халата. – Это к кому же? Неужели у Татьяны снова сердцеприхватило? Ой, пойдемте скорее, я ей сама позвоню.

И не успели заблудившиеся врачи глазомморгнуть, она вылетела из комнаты легче сухого листка, подхваченного ветром, ав следующее мгновение из коридора донеслось дребезжанье ее встревоженногоголоска:

– Татьяна, открывай! Это я, баба Надя!Открывай, не стой, говорят тебе!

Трое врачей вылетели следом. Бабка,неуправляемая, как тайфун, чуть не оказала им очень плохую услугу. Слава богу,информация о «Скорой» почему-то застряла на кончике проворного, будто помело,старческого языка!

Белинский и Палкин сомкнулись своими широкимиплечами, и под прикрытием этих спин Николай выхватил из кармана загодяприготовленный ком ваты, ампулу с хлорэтилом, обломил кончик…

Обитая кожзамом дверь без номера приоткрылась,и в ней показалось сонное, пухлое женское лицо. В то же мгновение Палкин сильнотолкнул дверь и влетел в квартиру, отшвырнув хозяйку в глубину прихожей.Проскочивший следом Николай прижал женщину к стене и вдавил в ее лицо ватныйком, а Палкин в это время своей широкой спиной прикрывал его манипуляции отвзоров любопытной соседки.

Татьяна уставилась на Николая огромными,перепуганными глазами, потом веки ее опустились, ноги подогнулись, она медленноначала сползать по стеночке…

– Плохо дело, – озабоченно сказалкрохотной бабке Наде Вениамин, для страховки остававшийся все это время втамбуре. – Наверное, придется вызывать реанимацию.

И, ввинтившись в квартиру, захлопнул дверьпрямо перед носом своей невольной пособницы.

Николай вместе с Палкиным усадили Татьянупоудобнее, заботливо пристроив ее голову на шкафчик для обуви, и Николай отнялот ее лица пропитанную хлорэтилом вату: лучше не рисковать, особенно если у нееи впрямь больное сердце. Он вылил остатки из ампулы и снова держал маскунаготове.

Веня тем временем соорудил себе такое жеоружие, а Палкин нетерпеливо перебрасывал из руки в руку палку.

– Пошли! – шепотом скомандовалНиколай, и три фигуры в белых халатах на цыпочках разлетелись по квартире,заглядывая во все двери подряд.