Читать книгу - "Королек - птичка певчая - Решад Нури Гюнтекин"

Сегодня утром я подсчитала: прошло ровно семьдесят три дня стех пор, как я предала земле свою девочку.

Постепенно я сживаюсь и с этим, начинаю привыкать к тяжелойутрате. Чего только человек не вытерпит!

Днем мы гуляли с моим старым доктором по песчаному берегуморя. Я подбирала перламутровые ракушки, плоские камешки и кидала их, чтобы онискользили по воде.

Хайруллах-бей радовался, точно ребенок. Его простодушныеголубые глаза под белесыми ресницами искрились смехом.

— Ах, молодость! — восклицал он. — Славааллаху, мы и это горе победили. Ты посмотри, к тебе возвращается твой прежнийцвет лица, ты повеселела.

Я улыбалась.

— Чему удивляться? Ведь у меня есть такой доктор, каквы. Что же здесь неестественного?

Хайруллах-бей медленно покачал головой.

— Нет, крошка, неестественно. Все это — и профессиядоктора, и люди, и книги, и правда, и верность — фантастика, нереальность. Надоплюнуть на науку, раз мы не смогли спасти нашу маленькую девочку.

— Что же делать, доктор-бей? Не огорчайтесь… Как захотелаллах, так и случилось.

Доктор печально взглянул на меня.

— Моя бедная крошка, сказать, почему мне так жалкотебя? Стоит случиться беде, как ты забываешь, что сама нуждаешься в утешении, ипринимаешься успокаивать других. Твои кротость и смирение до слез трогают меня…— Доктор помолчал и добавил: — Я сам становлюсь каким-то никчемным, никудышным…Наверно, из ума выживаю. Ну, крошка, вставай, пойдем.

Мы возвращались домой пожелтевшими полями, на которыхработали крестьяне. Все они хорошо знали доктора. Около копны пшеницы стоялапожилая женщина. Мы разговорились. Недавно Хайруллах-бей вылечил ее внука.Старуха долго возносила благодарность аллаху, потом окликнула крепкогопаренька, который гонял волов на току под жарким июльским солнцем.

— Пойди сюда, Хюсейн! Поцелуй руку своего благодетеля.Если бы не доктор, ты бы сейчас лежал в земле.

Хайруллах-бей погладил загорелую плотную щеку Хюсейна:

— Не надо, юноша, для меня поцелуй руки ничего не значит.А ну-ка, покатай нас…

Мы прыгнули на раму, которую тянули два сильных вола, иминут десять медленно плыли по желтым волнам пшеничного моря.

Сегодня я уже в состоянии рассказать об всем.

На следующее утро после того, как я в последний раз сделалазапись в дневнике. Мунисэ стало еще хуже. Опухоль в горле уже мешала ейговорить. Бедная девочка задыхалась, ей не хватало воздуха. Надо было во что быто ни стало вызвать доктора. Любого…

Я надела чаршаф, как вдруг появился Хайруллах-бей. Оносмотрел больную и сказал, что серьезного ничего нет. Но лицо у него былоугрюмое, глаза озабоченные.

Я робко заметила, что мне не нравится выражение его лица.Доктор пожал плечами и раздраженно ответил:

— К чему придираться? Я только что с дороги. Ехалчетыре часа… Умираю от усталости. Мало того, что я вам служу, вы еще хотитезаставить меня угодничать?

Я знала: когда Хайруллаху-бею приходилось иметь дело стяжелобольным, он всегда становился раздражительным и грубым.

Избегая смотреть мне в лицо, он распорядился:

— Быстро дай бумагу и перо. Особой необходимости нет,но осторожность никогда не мешает. Пожалуй, приглашу нескольких врачей — своихприятелей.

В тот день все складывалось неудачно. С утра из школыприслали уборщицу: туда прикатили два члена совета министерства образования иинспектор. Они хотели поговорить со мной. Когда уборщица прибежала в третийраз, я чуть ли не в шею прогнала ее.

Хайруллах-бей рассердился на меня: