Читать книгу - "Правило Диксон - Эль Кеннеди"

Хотя в участок я приехала с Шейном, папа настаивает, что отвезет меня домой сам. Он садится в машину, оставляя нас на обочине – поговорить.

– Как ты достал папин номер? – спрашиваю я, нахмурившись.

Он колеблется.

– Шейн.

– Спросил у Джиджи, – признается он.

Меня охватывает паника.

– Ты рассказал ей, что сделал Перси?

– Сначала нет. Сказал только, что ты в полицейском участке и мне надо позвонить твоему отцу. Пытался убедить ее, что ты в порядке, но она твердила, что приедет из Бостона прямо сюда, если я не отвечу хотя бы на пару вопросов. Так что в итоге я рассказал все как есть.

Я вытаскиваю из сумочки телефон. На время допроса я его отключила, и теперь меня встречает куча сообщений от Джиджи.

Джиджи: Ты в порядке?

Джиджи: Я очень надеюсь, что ты в порядке.

Джиджи: Телефон у меня постоянно при себе, практически к руке приклеен. Жду твоего ответа. Люблю тебя.

– Ты сердишься? – спрашивает Шейн, и я понимаю, что он нервничает.

– Нет, все нормально. Теперь, когда я предъявила обвинения, все равно пришлось бы ей рассказать.

Перед нами останавливается папин пикап.

– Увидимся дома? – спрашивает Шейн. – Могу зайти.

– Может, чуть позже?

Он кивает.

– Если понадоблюсь, напиши мне.

Поколебавшись, я делаю шаг вперед и обнимаю его.

Он обнимает меня в ответ, и в том, как долго он сжимает меня в объятиях, есть что-то отчаянное.

– Спасибо, что привез меня, – тихо говорю я.

Он заправляет прядь волос мне за ухо. Голос у него хриплый от избытка чувств:

– Надеюсь, у тебя нет ощущения, что я надавил.

– Нет, ты был прав. В глубине души я всегда знала, что именно так и надо поступить. Это было необходимо.

Не просто так я сохранила все доказательства. Думаю, я знала, что однажды окажусь здесь – в этом полицейском участке. Единственное, о чем я жалею, – что не пришла раньше. Остается молить бога, чтобы адвокат Перси не попытался выставить меня оскорбленной девицей, которая попыталась отомстить за разрыв.

– И последнее, – Шейн берет меня за руку. – Ты и правда неукротима. Не позволяй тому, что натворил этот говнюк, тебя переубедить. Ты же Диана Диксон, ради всего святого.

Я невольно улыбаюсь.

– Так и есть, черт возьми.

Тем не менее, оказавшись в папиной машине, я совершенно не чувствую себя сильной. По дороге в «Медоу-Хилл» папа почти не разговаривает, только спрашивает, как я, – по меньшей мере четыре раза. На пятый – уже по дороге к «Ред Берч» – я останавливаюсь и раздраженно вздыхаю.

– Папа, это ведь не вчера вечером случилось, а несколько месяцев назад.

Он сжимает зубы.

– Верно. И я до сих пор не могу понять, почему ты на него не заявила.

– Я уже объяснила почему. – Я срываюсь с места, и ему приходится бежать следом.

– Диана, ты же знаешь, чем я на жизнь зарабатываю. Я защищаю людей. Если бы ты сказала мне, я бы смог защитить тебя.

– Все уже случилось, все закончилось. Синяк прошел.

– Ничего не закончилось. Этот мудак переехал в твой жилой комплекс!

– Знаю, но у меня был Шейн.

– И слава богу, что у тебя был Шейн! – Отец раскраснелся, но я знаю, что злится он не на меня. Просто расстроен. – Что, если Перси подкараулил бы тебя в квартире? Ты здешнюю планировку вообще видела? Это чертово здание «Сикомор», а теперь петляющая дорожка к твоему дому, как будто мы на сраных Карибах! О чем твоя тетя думала, покупая здесь жилье? Это же кошмар любого охранника!

– Тут повсюду камеры, – напоминаю я. – И попасть на территорию можно только через здание «Сикомор».

– Так он и был внутри этого здания. Ты что, не понимаешь?

Горло у меня сдавливает отчаяние.

– Нет, я понимаю. Прости. Ты прав.

– Нет. Не извиняйся. Я ни в чем тебя не виню, – настаивает он, когда мы заходим в «Ред-Берч» и поднимаемся на второй этаж. – Я просто волнуюсь. Ты моя дочь. Я не хочу, чтобы с тобой снова случилось нечто подобное.

– И не случится.

– Ты права. Не случится. А теперь мы позаботимся, чтобы такого вообще ни с кем не произошло.

– Прости, что так долго ждала и только сейчас рассказала все полиции.

– Я не понимаю, почему ты ничего не рассказала мне.

В горле стоит такой комок, что трудно говорить.

– Потому что ты думаешь, будто я такая суровая девчонка.

Папа наблюдает за мной, пока я открываю дверь, и на лице его – выражение абсолютного неверия.

– Так ты и правда суровая девчонка. Даже после того, что сделал с тобой этот мудак, ты остаешься самой стойкой из всех, кого я знаю. – Он заходит в квартиру следом за мной и тянет меня за руку, вынуждая повернуться к нему лицом. – Признание собственной слабости не означает, что ты перестала быть сильной. Оно означает, что ты человек.

– Я не хотела, чтобы твое мнение обо мне изменилось.

– Мое мнение о тебе никогда не изменится. Ты не сделала ничего плохого. И никак не виновата в случившемся. Что бы ты ни пыталась сказать, когда давала показания, ты этого мерзавца не провоцировала. Ты защищалась, а его реакция оказалась опасной и несоразмерной. Он оставил на тебе отметины. – Отец прибавляет пару крепких словечек, и я вздыхаю.

– Так что, нам понадобится еще и судебный запрет против тебя, чтобы ты к нему не приближался?

– Вероятно, – кивает он. Абсолютно серьезно. – Больше всего на свете я хочу собрать своих парней, вместе с ними отправиться к нему домой и сделать так, чтобы он исчез с лица земли. Вся моя сила воли уходит на то, чтобы сдержать этот порыв.

– Исчез с лица земли? Я думала, спецназ таким не занимается. Прекрати перегибать палку.

– Когда обижают твою дочь, чем угодно займешься, – он усмехается. – А если ты думаешь, что я перегибаю палку, подожди, пока твоя мачеха не узнает, что сделал этот псих. Она порвет его на клочки, как мама-медведица.

– О нет, – со стоном произношу я. – Мне ведь придется об этом и маме рассказать, да? – Меня охватывает паника. – Ты не мог бы рассказать ей вместо меня?

Он хмурится, явно не желая этого делать.

– Ди. Думаю, это должно исходить от…

– Пожалуйста, – умоляю я. – Я не могу с ней это обсуждать. Не сейчас. Мне это просто не по силам. Ты не мог бы обрисовать ей ситуацию и сказать, что я поговорю с ней, когда буду готова?

– Если