Читать книгу - "Сильверсмит - Л. Дж. Кларен"

никогда меня не увидишь, — ответила я ледяным голосом. — Я найду способ уйти. Ты больше не коснешься меня. Не заговоришь со мной. И я тебя никогда не прощу, — мне хотелось рухнуть и зарыдать, но я лишь стиснула зубы и посмотрела прямо. — Делай, как я сказала. Оставь меня. Или я выберу ненавидеть тебя за ложь.

Горечь этих слов обожгла язык, но я знала — они сработают.

И сработали.

Его рука бессильно опустилась. Красивое, изуродованное шрамами лицо осело под тяжестью поражения. Я услышала, как он двинулся, но не подняла взгляд.

— Возьми это. Холодно, — его кожаная куртка коснулась моего плеча. — Пожалуйста, Элла. Возьми. И знай, я буду ждать тебя.

Неохотно, но я взяла куртку и накинула поверх меховой накидки — она была достаточно просторной. Смотрела, как он уходит в сторону трактира, пока не скрылся из виду.

Долго стояла неподвижно. Видела отражения фонарей и огней праздника на черных волнах. Слушала смех, песни, крики — чужие, далекие. Все это теперь не имело ко мне отношения.

Мелкая морось кусала щеки, ветер путал волосы и шлепал по лицу. Его куртка грела тело, но не могла согреть сердце. За спиной раздался чистый, звонкий детский смех. Я обернулась.

Трое малышей — две девочки и мальчик — бежали по булыжной дорожке, визжа от восторга, держа в руках палочки с искрящимся светом.

Я улыбнулась сквозь боль, сквозь ком в горле.

Мальчик смеялся… как Олли.

Я смотрела на их розовые от холода лица, залитые радостью, и знала — мой выбор остается тем же.

Симеон наложил чары на этот город так же, как когда-то на Товик, чтобы защитить невинных, но это не могло длиться вечно. Молохай двигался на север, и рано или поздно обрушится на последние бастионы Симеона. Тогда безопасных мест не останется вовсе. Даже Бриннея падет.

В пещеры Уинтерсонов не вместятся все живые, даже если их удастся укрыть от Молохая. Все это добро, вся эта мимолетная безопасность не продлятся долго, если я ничего не сделаю. Я не должна была забывать об этом ни на миг.

Я могла бы злиться на Гэвина до конца нашей последней ночи, а могла бы быть благодарной. Как тогда, когда думала, что именно Симеон понял, что мне нужно чуть больше времени.

Но ведь это Гэвин дал мне его. Дал мне возможность дышать. Привыкнуть. Найти себя.

Симеон же, выходит, был готов вытащить меня из одной клетки и затолкнуть в другую. Восемь, девять дней пути, и я уже была бы там, в тех пещерах.

Перед своим «народом». Перед своим женихом.

Слабая. Испуганная. Голодная. Невежественная.

Без силы в теле, без огня в крови, без знания богов и их власти. Если бы мы поехали туда сразу… я вошла бы в ту тьму слепой.

«Думаю о том, как люди, которые должны были любить и защищать тебя, выжгли из тебя свет и жизнь, только чтобы потом вылепить заново такими, какими им было удобно.»

Я закрыла лицо руками и заглушила крик, потому что он был прав.

Он солгал. Он ошибся. Но это была его извращенная попытка защитить ту дрожащую, истощенную девчонку, которую он нашел в Уорриче. И сколько бы злости ни клокотало во мне… Я любила его за это.

Со вздохом я потащила усталые ноги по ледяным пескам. Когда дошла до тропы к постоялому двору, натянула туфли обратно, не уверенная в том, что боль от ремешков лучше, чем боль от камней под босыми ступнями.

Через несколько минут я вошла в двухэтажный трактир и прошла по залитому светом коридору с кремовой плиткой, пока не остановилась перед нашей дверью.

Сделала пару глубоких вдохов… и вошла.

Он поднялся с края кровати, как только я появилась. Дверь за спиной тихо закрылась. Гэвин следил за каждым моим движением.

— Ты был неправ, что солгал мне, — сказала я, снимая его куртку и волчий мех, аккуратно положив их на стул у двери. — Но я знаю, что ты хотел дать мне время. Позволить привыкнуть к тому, что я теперь… это все. Дать хоть иллюзию выбора, прежде чем вести в те Пещеры. Так что ты был неправ, — повторила я, словно напоминая это и ему, и себе, — но… я прощаю тебя.

Он выдохнул, грудь дрогнула, и сразу шагнул ко мне, но я выставила руки, остановив его, прижав ладони к его твердой груди.

— Я также знаю, что ты не сказал мне всего. И, возможно, я дура, но… сегодня я не хочу знать. Сегодня я хочу притвориться, что всего остального не существует.

Инстинкт взвыл внутри, требуя отступить. Я затолкала его поглубже.

Мне было все равно.

Нет, не все равно, просто я не хотела больше думать об этом.

— Сегодня я хочу только тебя.

В мире шло больше одной войны. И хотя я была «избранной королевой-спасительницей» этих земель, война, что имела значение этой ночью, — была между нами.

— Ариэлла, — его голос стал каменным. Он обхватил мои предплечья теплыми, сильными пальцами. — Я не пересплю с тобой этой ночью.

Надежда испарилась, как пот с кожи, оставив лишь сухой, жадный страх.

— Это кажется единственным выбором, что по-настоящему принадлежит мне, — прошептала я.

— И именно поэтому я не позволю тебе отдать это мне, — ответил он твердо. — Не этой ночью.

— Но я должна идти в Пещеры, — выдохнула я, чувствуя, как бешено колотится сердце. — И у источников, всего несколько дней назад, ты сам сказал мне: живи. Позволь себе жить. И я пытаюсь это сделать. Сейчас. С тобой. Потому что я приняла, что должна идти к своему народу, к своему мужу…

— Он тебе не муж, черт побери!

Комната содрогнулась. Воздух стал тяжелым, как перед бурей.

Я отступила, не из страха перед ним, а из страха перед тем, что могло породить такую глухую, жгучую, убийственную ярость.

Увидев мой взгляд, он заставил себя дышать ровно и тихо добавил:

— Пока нет. Он пока не твой муж, а ты не его жена, — голос прорезал воздух низким, опасным рычанием. — Для него ты просто что-то эфемерное, а для меня… — его руки легли на мое лицо, потом вцепились в волосы, — для меня ты воздух, которым я дышу. Свет и жизнь. Причина, по которой я открываю глаза каждое утро и не сдаюсь этому миру. Ты — лекарство от моих кошмаров, ангел, бросающий вызов моим демонам.

— Тогда будь со мной! — я прижала ладони к его груди. — Ты украл время, ты украл мгновения, так укради и меня! — пальцами смяла его