Читать книгу - "Вверх по лестнице в Голливуд - Рейчел Пайн"

В конце девятнадцатого века это был промышленный район. Сейчас, через сто лет, он был снова востребован, так как располагал главным достоинством для богатых жителей Нью-Йорка — свободным пространством. Заброшенные склады и фабрики быстро переделали в роскошные офисные здания, галереи и конторы, способные вместить пару сотен людей, приютить коллекцию импрессионистской живописи и обеспечить простор, которого столь жаждут знаменитости, шишки и преуспевающие творцы. Район постепенно заполнялся инвестиционными банками и другими учреждениями для белых воротничков, но на карте Нью-Йорка он выделялся прежде всего благодаря независимому кинематографическому сообществу города. Жаль только, что эта карта есть не у всех таксистов.

Машина резко свернула влево, и я завалилась на бок, — шофер обнаружил Гринвич-стрит только после того, как проехал мимо. Увидев невысокое здание из красного кирпича, рядом с которым были припаркованы несколько лимузинов, я попросила водителя остановиться. Он немедленно нажал на тормоза, и машина со скрежетом замерла. Я вошла внутрь, получила от охранника бейдж с надписью «Посетитель», шагнула в лифт и поднялась на этаж, где располагался офис «Глориос».

После того как я представилась, секретарша сказала, что Джеральдина «чуточку задерживается». Чтобы скоротать время, я принялась изучать не очень-то презентабельную приемную: небольшой диван с грязной обивкой и вытертый ковер. На фоне этого интерьера яркими пятнами смотрелись многочисленные киноафиши и статуэтки наград. Я ждала уже пять минут, когда из лифта вышли четверо посыльных, у каждого в руках по пакету с логотипом магазина деликатесов на Второй авеню и по огромному подносу с сандвичами. Запах горчицы и мяса пробивался даже сквозь пластиковую упаковку. Мой рот наполнился слюной. Я решила, что это доброе предзнаменование. Когда отец приезжал погостить, он неизменно настаивал на походе в этот магазин и я была счастлива составить ему компанию ради гигантских сандвичей с пряной ветчиной и ржаным хлебом, которые таяли во рту, чтобы затем превратиться в желудке в кирпич. Секретарша сняла трубку и проговорила: «Фил, приехал ленч», — после чего направила прибывших к соответствующей двери. Мне стало интересно — сколько же таких сандвичей может умять Фил Уоксман?

Просидев в приемной полтора часа, я начала размышлять о том, что совершенно не готова к собеседованию. Да, Абби прислала мне составленный ею вопросник по истории «Глориос», а позже по телефону учила меня отвечать на такие каверзные вопросы, как: «Что ценного вы принесете в нашу организацию?» и «Как вы справляетесь с повышенной нагрузкой?» Однако куда денешься — мой послужной список ограничивался рекламной и исследовательской деятельностью, и решительно никакого опыта в связях с общественностью. У меня вспотели ладони, а во рту пересохло. Что я могу предложить, помимо рекомендации Кларка? Я несколько раз слегка повернула голову и постаралась незаметно подвигать плечами, стараясь расслабиться. Я пожалела, что в свое время не послушала Абби и не занялась йогой. Осторожно разминая затекшие мышцы шеи, я повернула голову и обратила внимание на большую картину на стене за моей спиной. Это было нагромождение красных клякс, с которых свисали нити пластика. Чтобы прочесть подпись под этим шедевром, мне пришлось полностью развернуться:

Моя мечта

(холст, масло, леска, скотч).

Труди Уоксман

Это, подумала я, прекрасно доказывает, что кровь гуще воды. Жаль, что Гейб не был родственником Уоксманов. Наверное, он сейчас где-нибудь на своей ферме в Кентукки, одет в рабочий комбинезон и погружен в создание очередного шедевра, не опасаясь моих негативных реплик. Уже в сотый раз за эту неделю я начала размышлять над тем, не должна ли я преодолеть себя и первой ему позвонить. Правда, как угадаешь, окажется ли этот звонок сигналом к примирению или станет только хуже. И в этот момент в приемную вошла высокая женщина и протянула мне руку. Она вся была ярко-оранжевого цвета — волосы, брови, лак для ногтей, помада и брючный костюм.

— Вы, должно быть, Карен, — проговорила она. Ее крепкое рукопожатие как бы говорило: «Здесь командую я». Я попыталась ответить столь же твердо, но она усилила нажим, и я, в целях самозащиты, позволила своей ладони обмякнуть.

В офисе Джеральдина села за стол, а я опустилась на стул напротив нее. Когда я полезла за резюме, мой взгляд упал на очаровательную маленькую таксу, затаившуюся в углу.

— Привет, — сказала я и попыталась ее погладить. Таксик обнажил зубы и зарычал.

— Это Харви, — объяснила Джеральдина. — Иногда он сущий зверь, но обычно не кусается.

Это прозвучало не слишком убедительно, и я украдкой поставила портфель между собой и собакой. Харви ответил мне злобной гримасой.

— Никогда не видела пса с такими белоснежными зубами. — Я решила сказать о ее мерзком любимце хоть что-то приятное.

— Как мило, что вы заметили. — Джеральдина с обожанием посмотрела на Харви. Она жеманно помахала псу, и тот чуть шевельнул хвостом. Когда Харви зевнул и принялся обнюхивать свою лапу, Джеральдина просияла. — Мне не нравилась его улыбка, так что я отвела его к собачьему дантисту, он и вычистил Харви зубы. — Джеральдина говорила очень быстро, как будто спешила поскорее все выложить.

Я еще раз взглянула на пса, который продолжал демонстрировать отменную работу врача, хотя выражение его морды сделалось скорее сердитым.

— Кларк Гарленд рассказал мне о вас, — сказала Джеральдина. — Он думает, что вы хорошо управитесь в позиции Аллегры.

Позиция Аллегры? Это что же — вроде приема Геймлиха или упражнений Кегеля? Конечно же, нет.

Джеральдина принялась объяснять, что Аллегра Ореччи — директор по связям с общественностью, и ей положены два ассистента для работы в офисе и участия в более крупных и интересных проектах: например, они должны заниматься планированием премьерных показов и обеспечением выездных мероприятий вроде кинофестиваля «Санденс» и церемонии награждения в Киноакадемии.

— Вы будете номером два, — изрекла Джеральдина, имея в виду второго ассистента, — но первый номер приступила к работе всего несколько месяцев назад, так что между вами не будет никакой разницы — с точки зрения старшинства. Это очень престижная позиция — вы будете много общаться с Филом и Тони Уоксманами, а также с актерами и съемочными группами.

Я ждала случая обнаружить мое знакомство с компанией — упомянуть оскароносный саундтрек, кассовые сборы за последние два года, фильмы, находившиеся сейчас в производстве, — но нужный момент никак не наступал. Говорила в основном Джеральдина, а я только слушала и кивала. Когда у нее наконец возник вопрос, она задала его с предельной серьезностью:

— Ваш возраст — с ним все в порядке?

Я не имела ни малейшего понятия, о чем идет речь. Не дождавшись ответа, она объяснила:

— Судя по году окончания учебы, вам около двадцати девяти лет.

— Двадцать восемь, — уточнила я.

— Понятно. Дело в том, что вам предстоит иметь дело с администраторами, большинство из которых будут намного выше вас по должности, однако по возрасту — младше. Как минимум на пару лет. Некоторым ассистентам, которые работали здесь до вас, это не нравилось.