Читать книгу - "Вверх по лестнице в Голливуд - Рейчел Пайн"

— Офис Аллегры Ореччи. Пожалуйста, подождите.

Мужчина вздохнул:

— Конечно-конечно.

Последовал пятый звонок, я схватила трубку лишь затем, чтобы услышать голос Марлен: «Я жду». Мне показалось, что ее голос звучал сразу отовсюду. Позже я поняла причину: ее кабинка находилась всего в десяти футах от моего стола. Я до того растерялась, что всего за две минуты потеряла все звонки и выслушала Марлен сразу по трем линиям. Я приняла ее сообщение — «Пусть Аллегра перезвонит мне» — и преисполнилась надежды, что люди, которых я нечаянно отключила, позвонят еще раз. И тут кто-то тронул меня за плечо, изрядно напугав. Это был посыльный с завтраком. Я расписалась в ведомости трясущейся рукой и стала рыться в пакете, пока не нашарила стаканчик с кофе. На первом же глотке телефон зазвонил вновь.

— Офис Аллегры Ореччи.

Грубый голос выкрикнул:

— Тони!

При мысли, что это был Тони Уоксман, я чуть не поперхнулась.

— Конечно, я сейчас соединю.

Я побежала к офису Аллегры и осторожно постучалась.

— Аллегра? Это Тони.

Она не подняла глаз и только кивнула Дагни, беря телефонную трубку. Дагни вышла из офиса вместе со мной и распаковала еду. Я затравленно прошептала:

— Ничего не понимаю. Почему ты всем говоришь, что Аллегра на совещании?

— Мы всегда отвечаем, что Аллегра на работе, где бы она ни была. Если звонит кто-то важный, мы соединяем с ее офисом или просим перезвонить ей на сотовый или домой. В остальных случаях мы отвечаем, что она на совещании или говорит по телефону. Но никогда, ни в коем случае нельзя говорить, что ее нет.

— А откуда ты знаешь, с кем соединять, а с кем не соединять? — осведомилась я, немного обеспокоенная подозрением, что уже наломала дров.

— Обычно все бывает ясно. Конечно, с Филом и Тони. С талантами, когда они звонят сами, — но никаких агентов, менеджеров и личных представителей. С репортерами из ведущих газет. — Она потянулась за очередным списком, валявшимся на полу. — Еще с теми, кто ведет светскую хронику, но только с ними лично, не с ассистентами. С Мэттом Винсентом, вице-председателем по маркетингу. С администраторами из нашего отдела, но только в экстренных случаях. Здесь главное — показать, что она всегда на месте. Однажды позвонил Тони, а она была в душе, но все равно ответила. Она просто выключила воду и стала разговаривать, как будто это само собой разумеется. Две недели назад, когда я позвонила ей в шесть утра из-за действительно наглого выпада против Фила в «Лос-Анджелес таймс», в трубке был слышен мужской голос, который умолял ее вернуться в постель, но она не обратила на него внимания. Позже я услышала, как хлопнула дверь, — думаю, у него лопнуло терпение. Сомневаюсь, что они до сих пор вместе.

— Наверное, она очень важна для компании — иначе к чему ей названивать?

— Фил и Тони могут позвонить Аллегре, чтобы узнать, который час, — лишь потому, что знают: она им всегда ответит. У Фила шесть ассистентов, а у Тони — два, так что нельзя сказать, что им без нее не обойтись. Думаю, им нравится, что она мчится по первому свистку. Ешь, не отравишься, — добавила Дагни. — Если она разговаривает с Тони, то больше не будет говорить ни с кем, разве что с Филом. Просто посматривай на телефон, чтобы знать, беседуют они или уже закончили.

Я жадно набросилась на омлет с помидорами и перцем, который весьма ненадежно лежал на клавиатуре. Потом запила все это свежевыжатым апельсиновым соком. Дагни на славу постаралась с заказом: в Си-эн-эн мой завтрак состоял обычно из кофе и подозрительного вида пирожка с лотка, мимо которого я проходила по пути от подземки до офиса. С набитым ртом я рассказала о телефонном знакомстве с Марлен. В ответ Дагни покачала головой и повращала глазами — реакция, к которой мне в ближайшие месяцы предстояло привыкнуть.

— Теперь она не отстанет и будет звонить, чтобы убедиться, что мы все передали Аллегре. Аллегру бесит постоянное нытье Марлен из-за того, что той приходится перезванивать. Тем хуже для нас, разумеется.

— Но зачем Марлен звонит по пять раз в минуту и ничего не передает?

— Потому что она не хочет говорить тебе, зачем звонит. Марлен из всего делает тайну, просто умора. — Дагни отпила глоток сока и продолжила: — Здесь ничего нельзя скрыть. — Она театральным жестом указала на регулятор громкости между наушниками и телефоном. — Вот из-за этого. Кнопка выключения звука, она же — ключ ко всему этому королевству. Можно подслушать все, что угодно. Ты не поверишь, что здесь иногда говорят. Они постоянно строят планы и козни, придумывают, что бы кому сделать и когда. На прошлой неделе я слышала, как Фил говорил Аллегре, что новый фильм Бадди Фридмана — ну, ты знаешь, о пасечнике, — полная катастрофа и что его надо отозвать месяцев на шесть, чтобы переделать от и до.

Это была новость. Бадди Фридман умел увлекательно закрутить сюжет, и все с нетерпением ждали очередной картины. Фильм стал предметом многочисленных спекуляций в прессе, особенно после того, как некоторые пчелы покинули съемочную площадку в Центральном парке, потому что им больше понравилось одно здание на Пятой авеню. Исков было столько же, сколько самих пчел. Фил Уоксман ответил тем, что послал всем пострадавшим примочки с каламином и мед, пообещав провести частное расследование. Абби переслала мне статью из «Нью-Йорк таймс», в которой говорилось, что это тут же положило конец всем судебным преследованиям.

— Я читала о фильме, но не знала, что с ним что-то не так — не считая истории с пчелами.

Дагни усмехнулась:

— Ага. Это значит, что мы свое дело знаем, правильно? Светские и коммерческие репортеры так и вьются около «Глориос», но Аллегра очень неплохо справляется с ними: то сливает какой-то материал, то говорит полуправду. Хотя рано или поздно они попытаются выйти на людей, у которых можно что-то выведать, — на практикантов, например, или на новых ассистентов, — добавила она, глядя на меня со значением.

— Я не собираюсь болтать.

— Просто будь осторожна. Особенно бойся Эллиота Солника — типа, который пишет для шестой страницы. Заговоришь с ним вроде бы ни о чем, хотя бы о погоде или о том, что ела на обед, — и готово дело! Он ухитряется соорудить из этого материал про какую-нибудь шишку. Он никогда ни о чем не спрашивает просто по-дружески. Он всегда себе на уме.

Это было интересно. Абби регулярно читала мне пикантные новости из колонки, и там было полно именно тех подробностей, о которых предупреждала Дагни: слишком мелких, чтобы вне контекста казаться существенными, но в напечатанном виде — достаточно живописных, чтобы сойти за улики. Я решила держать с этим парнем ухо востро.

— Вот еще одна вещь, которую тебе нужно знать, — сказала Дагни, допивая грейпфрутовый сок. — Джордж Хенретти. Опытный репортер, работавший в «Дейли ньюс». Поговаривают, что он пишет биографию Уоксманов — без всякого на то дозволения, конечно.

— Поговаривают?

— Слухи гуляют, но он такая пьянь, что едва ли доведет дело до конца. Да и чем мы рискуем? Он уже пытался попасть на пару премьер и несколько раз звонил Кларку, расспрашивал о Филе и Тони будто бы невзначай или желал узнать, в городе они или нет. — Она указала на крохотный, выцветший клочок газеты, налепленный на корпус монитора. — Это его фотография — еще тех времен, когда он вел колонку. Ей как минимум лет десять.