Читать книгу - "Индиго - Беверли Дженкинс"

— И кто это?

— Младший брат Рэймонда, Джеррольд.

— У Рэймонда есть младший брат?

— У Рэймонда пять младших братьев. Хотя ты с ними не познакомилась, это те люди, которые сопровождали Рэймонда в ту ночь, когда он приехал, чтобы забрать меня домой.

Воспоминания о той жаркой октябрьской встрече были все еще живы. Что это была за ночь.

— А у Рэймонда есть любимая?

— У Рэймонда?! — скептически переспросил Гален. — Он может похвастаться врожденным иммунитетом к стрелам Купидона. Но если это случилось со мной, то его время, несомненно, тоже на исходе. Я не могу дождаться, когда он встретится с ней.

— Вы двое постоянно дразните друг друга.

— Мы знаем друг друга всю жизнь. Он жил через дорогу от моего дедушки. Когда смерть моих родителей вынудила меня переехать на север, мы на некоторое время потеряли связь, но как только мы с Макси вернулись в Новый Орлеан, после того как я достиг совершеннолетия, мы возобновили нашу дружбу. С тех пор мы были неразлучны — пока я не встретил тебя…

Его слова коснулись Эстер, как ласковая рука, а его темные глаза пристально смотрели на нее сквозь движущиеся тени, которые играли в салоне катящегося экипажа. Воздух стал густым от предвкушения и невысказанного желания. Губы Эстер раскрылись сами по себе, а соски напряглись, словно уже ощутили его прикосновение. Как он ее и наставлял, весь вечер она не думала ни о чем, кроме того, как он наносил на ее тело экстакт ванили, и его обещания найти эти места позже, когда они останутся наедине.

Гален окинул взглядом свою соблазнительную маленькую любовницу-жену и знал, что под просторным изумрудным плащом скрывается кожа цвета эбенового дерева, надушенная его собственными руками. Он боролся со своим возбуждением всю ночь, но теперь, когда они были одни, он мог не сдерживаться.

— С того дня в Детройте я мечтал заняться с тобой любовью в этой карете.

Его тихое признание заставило ее задрожать, потому что он озвучил ее собственное тайное желание.

— Я хочу распахнуть твой плащ и поцеловать верхушки твоих грудей. Я хочу усадить тебя к себе на колени, а потом смотреть в твои глаза, когда я наполню тебя…

Она не могла вымолвить ни слова. Его горячие слова затронули ее во всех тех местах, которые он предназначил для страсти. Ворота, которые он открыл, больше нельзя было закрыть. Его присутствие разливалось по ней подобно ежегодному весеннему разливу Нила, оставляя ее богатой и полноводной, как дельта.

— Подойди, сядь рядом со мной, — пригласил он.

Когда она оказалась рядом с ним, Гален медленно распахнул полы ее плаща, затем раздвинул их, чтобы показать ее красоту. Он наклонился, чтобы поцеловать эбеновую шею над ожерельем, а затем ароматную сладость под ним. Его рука скользнула вверх по ее спине и легким прикосновением заставила ее выгнуться, чтобы придвинуться ближе. Аромат ванили, согретый теплом ее кожи, в течение вечера стал более глубоким и насыщенным. Он чувствовался на ее плечах, подбородке, гладкой поверхности под ушами. Как такое простое ванильное зернышко могло вызвать такой эротический аромат, было вопросом, над которым у него не было времени размышлять; его волновали только ее наслаждение и высоты, на которые он поднимет ее этой ночью.

Он поддался соблазну ее приоткрытых губ и поцеловал ее в губы. Она с готовностью встретила его, соблазняя крошечными укусами в губы и страстными прикосновениями языка. Он прижал ее спину к сиденью, а затем собственнически поцеловал.

Это превратилось в продолжительную, соблазнительную встречу; лиф ее платья был расстегнут, складки приподняты. Как и обещал, он искал ароматы, которые нанес ранее, целуя, исследуя, шокируя. И наконец, когда Эстер уже казалось, что она вот-вот растает от жара, он усадил ее к себе на колени. Он наполнил ее своим желанием и, не сводя с нее глаз, научил ее всему великолепию занятий любовью верхом.

Карета покатила дальше.

Рассвет только-только окрасил небо в розовый цвет, когда карета выехала на дорогу, ведущую в Уиттакер. Эстер хотела заехать в свой дом, прежде чем отправиться в Безумие. Хотя они с Галеном отсутствовали всего несколько дней, ей нужно было убедиться, что ее возвращения не ожидают беглецы.

Когда карета остановилась, Гален сказал:

— Тебе придется опустить платье…

Это была страстная, эротическая поездка, и на протяжении всего этого времени она не знала, кто был более требовательным, Гален или она сама. Она могла бы заниматься с ним любовью целую вечность.

Однако, вопреки его словам, его руки продолжали исследовать влажные складки под ее юбками.

— Тебе придется остановиться, Гален.

Блаженство пульсировало между ее бедер, как сердцебиение.

— Тебе придется опустить платье. Нет на свете мужчины, который смог бы перестать прикасаться к тебе, когда ты в таком виде.

Она сидела поперек его колен, положив голову ему на плечо, юбки в возмутительном беспорядке облегали ее смуглые бедра.

— Опусти платье, малышка, иначе нам придется начать сначала.

Она наклонилась и горячо поцеловала его.

— Это обещание?

Гален приподнял бровь, затем отстранился.

— Я могу изменить твое имя на «Ненасытная», если ты не будешь осторожна.

Она улыбнулась улыбкой по-настоящему удовлетворенной женщины и сказала:

— Это было бы неплохо. Я могла бы стать ненасытной Индиго — любовницей и женой Дракона Вашона.

Гален почувствовал, как его мужское достоинство резко затвердело под ее мягкими бедрами.

— Вставай, бесстыжая женщина. Опусти платье и приведи себя в порядок, пока не разбудила дракона по-настоящему.

Эстер притворно надула губы от разочарования, но все же соскользнула с его колен.

— Бесстыдница, — повторил Гален.

Улыбаясь, Эстер поправила платье. Когда они оба были готовы, она позволила ему помочь ей выйти из кареты. Она остановилась, увидев, что дверь дома приоткрыта.

— Гален, я не помню, чтобы оставляла дверь открытой.

Гален обвел взглядом дверь, дом, территорию. Затем он взглянул на кучера и кивнул.

— Эстер, оставайся здесь. Мы с Джеймсом войдем первыми. Я позову тебя, если там будет безопасно.

— Гален…

— Мы всего на минутку.

Эстер стояла у кареты.

Однако их не было так долго, что она ослушалась указаний Галена и вошла внутрь. От увиденного разрушения у нее перехватило дыхание, и она прижала руки ко рту. Все предметы мебели — столы, буфеты, высокие комоды — были сломаны и перевернуты. На полу валялись осколки разбитой посуды и фарфора. Ее галантерея из кухни была разбросана повсюду. Лампы были разбиты, масло из них просачивалось на пол, как кровь. Занавески были разорваны в