Читать книгу - "Хрупкое заклинание - Эллисон Сафт"

У Нив перехватило дыхание.

Вокруг них распустились цветы, исторгавшие буйство красок: незабудки и розы, подсолнухи и камелии, сирень и гвоздики, ирисы и георгины, подснежники и жимолость. Она с трудом могла уследить за их появлением. Растения стекали в проход, словно длинный ковер, который кто-то вытряхнул и развернул. Свисали со стропил, как королевские знамена. Игриво кружились под куполом, окутывая гостей ароматным облаком. Лепестки вихрились в воздухе и оседали на ее волосах, как снежная пыль. Каждое чувство, которое она дарила ему, изливалось из него десятикратно, отвечая на каждый заданный ею вопрос:

«Да, я прощаю тебя.

Да, я скучаю по тебе.

Да, я все еще хочу тебя».

Сердце ее разрывалось от радости и глупой упрямой надежды. Весь мир расплывался за мерцающей пеленой слез. Болтовня гостей усилилась, раздались возгласы восторга и потрясения.

– Если кому-то из присутствующих известна причина, по которой эта пара не должна сочетаться священным браком, – кричал епископ, перекрывая шум, – говорите сейчас или навсегда замолчите!

Нив позволила этим словам овладеть собой. Она сделала все возможное, чтобы оказаться здесь, чтобы дать им обоим еще один шанс на счастье. Она рисковала всем. Она унизила себя и, несомненно, навсегда изгнала себя из Авалэнда. И все же она не могла заставить себя пожалеть об этом. Влюбиться в Кита Кармина – это самый болезненный и самый достойный поступок в ее жизни. Она сделала бы это еще сто раз.

Кит открыл рот, чтобы заговорить, но не успел произнести и слова, как сквозь шум прорезался голос:

– Да! Я возражаю!

Король Фелипе Пятый медленно поднялся, излучая холодную горькую враждебность.

29

Король, встав во весь свой огромный рост, смотрел на Джека. Его рука так крепко вцепилась в спинку скамьи, что Нив испугалась, что от нее вот-вот отлетят куски дерева. Все тело Фелипе дрожало от сдерживаемой ярости.

– Сделаем небольшой перерыв, – кротко произнес епископ, держа перед собой молитвенник, словно щит.

Никто не шелохнулся.

Джек встал и добавил:

– Сейчас.

Гости вскочили и с удивительной быстротой стали протискиваться к выходу из собора. Нив поправила надвинутый чепец и вклинилась в поток, но тут один из королевских гвардейцев с силой схватил ее за руку. Она задохнулась, и ее охватил холодный ужас.

Когда двери с грохотом захлопнулись и последние гости убрались, собор напоминал разделанную тушу. Охранник поднял ее на руки и потащил к апсиде. Грубым толчком он опустил ее к ногам Джека. На этот раз Кит не смог ее поймать. Она тяжело упала, ее руки заскользили по мрамору, а колени заныли от удара.

– Что это значит? – прогрохотал король. – Я не знаю, как все устроено на этом проклятом острове, но я не давал согласия на этот фарс.

– Ваше величество, – успокаивающе сказал Джек, – за всем стоит эта махлийка. Теперь я уверен, что это какая-то месть, и я заставлю ее…

– Нам не нужны ваши оправдания. – Фелипе решительно рассек ладонью воздух, и Джек замолчал, как нашкодивший школьник. – Даже если это правда, как вы можете быть настолько некомпетентны? Посмотрите на нее. Вы не в состоянии справиться с жалкой хнычущей девчонкой?

– Но, – пробормотал Джек, – я…

– Мы никогда не видели такого безумия. Ваши подданные собрались как армия, чтобы обратиться к вам. Ваш брат явно увлекся этой простолюдинкой, – продолжал Фелипе, с презрением глядя на цветы, которые появились благодаря магии Кита. – Вы уверяли нас, что он не унаследовал склад вашего отца. Но теперь мы видим, что безумие – вещь относительная. Вы все должны быть безумны, как психи, если полагаете, что мы согласимся на такое обращение!

– Я приношу свои извинения, ваше величество. Я не знаю, что на всех сегодня нашло, но уверяю вас, это очень необычно.

– Довольно. – Фелипе положил руку на эфес своего меча. – Хотели вы этого или нет, обычно это или нет, но сегодня вы оскорбили меня. Хуже того – и это самое непростительное, – вы оскорбили мою дочь.

Наконец Роза приподняла вуаль. Ее темные глаза сверкали вновь обретенной целеустремленностью.

– Отец, пожалуйста, будьте благоразумны. Мне никто не навредил.

Фелипе продолжал, как будто она вообще не произнесла ни слова.

– Моя Роза – хорошая, послушная девушка. Она ни разу не сказала лишнего слова, и она слишком кротка, чтобы сказать, что вы ее обидели. Но если она не хочет говорить, то это сделаю я. Она моя единственная дочь, моя драгоценность, и вы ее не заслуживаете.

Лицо Розы исказилось от гнева и сожаления. Это, наверное, самая сильная эмоция, которую Нив когда-либо видела у нее, и все же отголосок этой внутренней борьбы тотчас истаял. Как она могла допустить, чтобы отец и дальше считал, что у нее нет собственного мнения или мечты? Как она могла позволить ему говорить за нее даже сейчас? Король любил ее. Если бы она нашла в себе смелость заговорить, он бы обязательно ее выслушал.

– Я понимаю, что вы опечалены, – сказал Джек, – но неудачная церемония не является основанием для расторжения помолвки.

– Это не политический вопрос. Это личное дело, – король снял перчатку, – и потому мы уладим это как джентльмены.

Он бросил перчатку к ногам Кита. Его глаза полыхнули золотым огнем, и воздух в соборе загудел. В волосах Нив затрещал статический разряд. Витражи задрожали, и лепестки закружились в воздухе, словно в бурю.

– Кристофер Кармин, клянусь честью моей дочери, я вызываю вас на дуэль.

Кит побледнел:

– Что?

Нив прижала пальцы к губам. Что я наделала?

Она не могла стоять на коленях и ничего не делать.

– Ни в коем случае. – Джек шагнул вперед, вытянув руку перед Китом. Его глаза сверкали холодным решительным огнем. – Если вам нужно с кем-то сразиться на дуэли, это буду я. Я заключал это соглашение, но, как вы и сказали, не сумел справиться со всем должным образом. Я разберусь с последствиями.

Фелипе полностью игнорировал Джека. Его внимание было приковано к Киту.

– Я согласен, – спокойно ответил Кит. – Ваши условия?

Паника наконец рассекла трещиной невозмутимый фасад Джека.

– Клинки, конечно. До первой крови.

– Магия. До смерти, – сказал король. – Встретимся через час в поле к северу от города. Возьми секунданта. Я буду ждать.

С этими словами он быстро покинул собор.

Нив едва не рухнула на ступени алтаря. После всего случившегося она не могла позволить Киту умереть из-за долга чести. Если кто и был виноват, так это она. Это всегда была она. Лепестки, рассыпанные по полу под ней, и радость, которую они в ней пробуждали,