Читать книгу - "Любовь под зонтом - Иринья Коняева"

едва не икала, — вот сразу видно, не в деревне росла девка! Ой, не могу! — Она утёрла слезу и помотала головой из стороны в сторону, пытаясь успокоиться. — Нет, ну чтоб ты скисла, так рассмешить бабушку!

— Бабуль, ну вот такая я. Давай сменим тему, — раздражённо ответила внучка.

— Ладно, родная, ладно. Об чём мы там? А! Ты девка взрослая, живи своей жизнью и никого не слушай, сейчас это можно. Мы в своё время с дедом твоим от моих родителей сбежали. Меня ж батя хотел замуж отдать за соседского сына, а я ни в какую. Только кто меня слушал! Матушка слушала батю, а он — только себя, никто иной не указ ему. Так я когда сбежала с Ваней, нашли нас и знаешь, какой хай подняли! И откажемся от тебя, и детей не признаем! Ой, страху натерпелася! Оно, сама понимаешь, вроде и взрослая, имела право, да только вину за собой чуяла, ослушалася–таки. Раньше по–другому всё было. Да только дед твой сразу сказал бате: у нас своя семья, у вас своя, в своей семье командуйте, а в нашу не лезьте. Ух, как было наглюче!

Об этом Настя слышала впервые. Никогда раньше бабуля и не заикалась о том, что у них с дедом нетривиальная история отношений. Да и мама не рассказывала.

— И знаешь, внучка, ни разу не пожалела, что ослушалася, ни разу. Живём с дедом твоим, сама видишь, душа в душу уж сколько лет. Матушка мне потом поведала, шо батя лютовал долго, да как отошёл, сказал гордо: «Дочь вся в меня!», ещё и братьям в пример ставил, мол, девка, а не тряпка, как они, подлизливые да угодливые. Так шо, кровинушка моя, матушку не слушай, коли Димочка ей не придётся по душе. Он парень хороший. А вот Лорка… уж дюже ревнива. Не сможет спокойно тебя отдать. Хотя бате твоему мы тоже нервишек потрепали, когда свататься приезжал, шо уж тут.

— Думаешь, мне надо и переезжать к нему сразу, и замуж идти? Как–то страшно. Все обычно встречаются сперва, потом живут, потом женятся. Ну, постепенно всё. А у меня трах–бах и готово! Это как–то странно всё и…

— И в кого ты такая? — перебила бабуля, недовольно закатив глаза. — Настя, родненькая моя, ты думай не про «как у всех», а как семью свою обустроить, как с мужем поладить, да со свекровкою. Как она, кстати?

— Вроде нормальная. Ко мне хорошо относится, по крайней мере не избегает, приветы передаёт, в гости зовёт. Один раз виделись только, но тогда мы ещё не вместе с Димой были.

— Он у неё один? — предположила Полина Семёновна.

— Ага.

— Боится не понравиться тебе, да шо сыночка отберёшь, наверное. — Бабуля шумно отпила из чашки. — Если уже палки в колёса не вставляет, то считай, шо поладили. Да и Димка твой, хоть с виду балагур, да только нраву крутого, сразу чувствуется. Думаю, даже если бы ты ей не по нраву пришлася, она и виду не показала бы, шоб его не гневить.

— Надеюсь, всё–таки я ей понравилась. Хотя про нрав — это ты права, он такой и есть.

Парень с крутым нравом беспомощно лежал на полу перед телевизором со связанными руками и ногами — близнецы играли в индейцев. Довольный Иван Иванович усмехался в усы и делал погромче новости, якобы и не глядя в их сторону, да только наблюдал внимательно.

Димка стоически выносил все издевательства мелюзги, ещё и подыгрывал — подсказывал, как разложить открытки под ним, чтобы больше было похоже на костёр. Параллельно рассказывал про индейцев Майя и то, что людей в повседневной жизни они не ели, хоть и существовал ритуальный каннибализм.

— Эрудиция у тебя на высоте, — похвалила Настя, стоя в дверях. Они уже закончили секретничать в кухне, и бабуля умчалась во двор хлопотать по хозяйству, отправив внучку проконтролировать подозрительное затишье там, где должен стоять ор или вой.

— А то. — Будущий ужин кровожадных индейцев озорно подмигнул.

— Так, мелкотня, топайте во двор, помогите бабуле, — скомандовала Настя и, заметив выражение протеста на одинаковых физиономиях, добавила сурово: — Живо!

— А мне можно ещё полежать или тоже идти спину гнуть? — до того просительным голосочком спросил Иван Иванович, что Настя посмотрела с укоризной, мол, не делай из родной внученьки изверга и тирана, сделай милость.

Бедному Диме даже не сразу удалось перевести на русский и сообразить, о чём идёт речь, дед говорил не особо быстро, но ужасно непонятно, абракадабра сливалась в что–то вроде «можна–йще–полэжаты–чи–тожа–йты–спыну–гнуты», притом без пробелов, одним словом.

— Так уж и быть, дедуля, лежи отдыхай, — милостиво разрешила диктаторша–внучка. — А мы пойдём к реке сходим, ладушки? Или тебе наша помощь нужна будет?

— Та яка з вас помощь? — отмахнулся Иван Иванович. — Чешите. На сегодня даю вам отдых. Но завтра к мартену!

Уже на улице Димка не удержался:

— Вот откуда у тебя та допотопная фразочка про мартен! А ещё меня подкалывала, какой я, видите ли, необразованный. Я просто современный.

— Ага, ага, — не стала спорить Настя, но посмотрела лукаво, чтобы Дима ни на миг не подумал, будто она приняла его оправдания.

— Жарюка страшная здесь. Ты не против, если я футболку сниму и так пойду? — спросил парень.

— А чего я должна быть против? — удивилась Настя. — Снимай, конечно. Здесь вечно пекло дикое, но я после Таиланда в кои–то веки спокойно его переношу. Ну, более–менее, по крайней мере.

— Ну мало ли, вдруг здесь не принято. Или девки на меня засматриваться будут, раздражая тебя, — пошутил Димка.

— Шутишь? Меня здесь все девки с детства боятся. Не забывай, кто меня воспитывал. — Настя подмигнула и коротко хохотнула. — Деревенские, конечно, бойкие, да только самбо не обученные.

Заливистый смех парочки наполнил пустынную улицу. Зной стоял одуряющий, и большинство местных жителей или отдыхали, или занимались домашними делами,