Читать книгу - "Ночь, когда огни погасли - Карен Уайт"

Не подозревая о ее душевных терзаниях, Уэйд продолжал расспросы:

– Я одного не понимаю. Кто знал о твоем первом муже? И почему они сейчас завели об этом разговор?

Она посмотрела на него, удивляясь, как эта мысль ей самой не пришла в голову.

– Я не знаю. Никто не знает. Даже Майкл. – Она поймала его взгляд. – Меня извиняет лишь молодость, глупость и желание забыть весь этот ужас. Когда я встретила Майкла, я просто сделала вид, будто ничего не было. Мне хотелось двигаться дальше.

Немного помолчав, Уэйд сказал:

– Мне звонила Хизер. Несколько раз. Говорила, что ты не тот человек, которого я себе представляю. Что мне надо быть осторожнее.

Мэрили поднялась с качелей, посмотрела ему в лицо.

– Что?

– Я не знаю, о чем она говорила, и мне плевать. Я вешал трубку каждый раз, как она начинала говорить о тебе. Хочется верить, что у нее просто помутился рассудок от горя и она хочет кого-то обвинить. Но я давно ее знаю, и мне кажется, тут дело в другом. – Он обвел взглядом крючки, на которых висели качели, как бы желая убедиться, что они способны выдержать вес его слов. – Мне кажется, она тебе не подруга, Мэрили. И мне кажется, виной тому не гибель Дэна.

Мэрили хотела возразить, но он поднял руку вверх, делая знак помолчать.

– Дай мне договорить. Она и раньше не была твоей подругой. Раньше ты, может быть, не могла этого осознать, но теперь можешь. Когда вы впервые встретились, ты переживала не лучший период – только что развелась, не знала никого из новой школы, – и она этим воспользовалась. Она прекрасно видит чужие слабости – твоей оказалось одиночество. Я еще не понял, почему она так с тобой поступила – обычно это расплата за что-нибудь. Но ты ведь такая милая. Ты не участвуешь в гонках за брендами, которую так любит вся компания Хизер. И не играешь в теннис.

Он пытался разрядить обстановку, но Мэрили была слишком расстроена и зла, чтобы оценить его попытки. Постучав пальцем по плечу Уэйда, она сказала:

– Хизер – моя подруга, Уэйд. Я понимаю, она разбила тебе сердце, поэтому у тебя на нее зуб, но я и мои дети видели с ее стороны только хорошее. Она только что потеряла мужа, без ума от горя и может вести себя не совсем адекватно. Между нами возникло чудовищное непонимание, и если я до пятницы не услышу от нее ни слова, я отправлюсь к ней домой и устрою очную ставку.

– Отлично, так и сделай. А когда она захлопнет дверь перед твоим носом, подумай о том, что дружба – не только дарить людям подарки и напрягать своих слуг, чтобы они сделали для них что-нибудь приятное. Это прежде всего возможность довериться и показать свои слабости. Твои очевидны с первого взгляда, так что ей даже вычислять их не пришлось. А ее слабости ты когда-нибудь видела?

Мэрили не помнила, когда в последний раз так злилась. Дело было не только в словах Уэйда о том, что Хизер ей не подруга. В глубине ее души копошилось подозрение, что в его словах может быть доля правды, и главная идиотка здесь – она, Мэрили. Хизер никогда не проявляла слабостей, даже когда услышала крик Мэрили. Она отвела ее в сторонку и пыталась успокоить, пока остальные гости толпились вокруг.

– Кажется, к нам пришла компания. – Уэйд поднялся и обнял ее за плечи в тот самый миг, когда Мэрили поняла, кто это может быть. Черный седан, за рулем мужчина в костюме и галстуке. Все это она уже видела.

– Только не это… – Она услышала собственные всхлипы. – Нет, нет, нет…

Колени подкосились, но Уэйд помог ей устоять. Ей вспомнилось то, что произошло четырнадцать лет назад – другое крыльцо, другой черный седан. Другой утопленник.

– Все в порядке? – спросил Уэйд.

Она не ответила. Потому что, глядя, как человек в костюме выходит из машины и направляется к ним, поняла: ничего и никогда уже не будет в порядке.

Мужчина показал ей удостоверение, она даже не взглянула.

– Детектив Ричард Кобальт, отделение полиции Гейнсвилла. Вы Мэрили Данлап? – Он остановился на нижней ступеньке крыльца.

– Да, это я. Чем могу быть полезна?

– Я попрошу вас подъехать в участок и ответить на несколько вопросов о том, что произошло вечером двадцать девятого октября. – Он дружелюбно улыбнулся. – В участок Свит-Эппла – в Гейнсвилл ехать не нужно.

Дыши. Дыши. Все это с ней уже было – но легче от таких мыслей не становилось.

– Но я ведь уже сообщила полицейским все, что знаю. Я услышала лай, пошла за собакой…

– Всего лишь несколько простых вопросов, мэм, заполните несколько документов и все такое.

– Прямо сейчас? Но мои дети…

– Мы с Душкой присмотрим за ними, – спокойно сказал Уэйд. – Лучше разобраться с этим сейчас. Мы подождем, пока ты не вернешься.

– Можно я поеду в своей машине? – спросила Мэрили, вспомнив, какое чувствовала унижение, когда ее везли через весь город в полицейском автомобиле.

– Не вопрос. Можете ехать следом за мной, если не знаете, где находится участок. Это ваш минивэн?

Она кивнула, и детектив Кобальт сказал:

– Я поеду впереди, вы следом.

– Хорошо. Я только возьму сумку и ключи и скажу детям, чтобы не волновались. – Не глядя на Уэйда, она вошла в дом. Руки тряслись. Она поцеловала детей в лобики. Кровь словно заледенела, и Мэрили не знала, станет ли она снова когда-нибудь теплой. Натянув шерстяное пальто, женщина вышла на улицу. Лили и Колина она попросила остаться дома, но знала – они стоят у окна, крепко прижавшись к стеклу, Колин не отрывает от глаз бинокля.

– Спасибо, что согласился присмотреть за детьми, – сказала она Уэйду, проходя мимо. Он ухватил ее за руку.

– Ты не договорила…

Она ощутила смутный гнев, но он был глубоко погребен под толстым слоем ледяного страха, пронизывавшего все тело до костей.

– Многие думали, что в гибели моего первого мужа виновата я. – Она замолчала, не в силах об этом думать.

– А ты была не виновата? – Он сверлил ее глазами, но все, что она видела, – лицо матери, рассказывавшей репортеру, как ей стыдно за дочь, которую она совсем не так воспитывала.

Вырвавшись, Мэрили побежала к машине, завела и рванула вперед, не оглядываясь. Рука сама потянулась к телефону. Этот номер был в списке избранных, но Мэрили звонила по нему очень редко. Когда умер дедушка, отец пытался стать хорошим папой, которого ей так не хватало. Она верила, что в трудную минуту может на него положиться. Со смертью Джона оборвалась и эта ниточка.

С шестой попытки она дозвонилась, трубку взяла мать. Мэрили захотелось сбросить звонок или попросить позвать отца. Но она уцепилась за воспоминание о том, как сильно они когда-то ее любили. И как сильно она когда-то любила их.

– Мам, у меня опять проблемы. Погиб человек, и я оказалась рядом, и полицейские задают вопросы… – По щекам Мэрили катились слезы страха и отчаяния, слезы последней надежды на то, что родители наконец осознают – она все-таки их дочь.