Читать книгу - "Ушла в винтаж - Линдси Левитт"

кошельке, у кровати. Когда мне не хватало Джереми, я нюхала полоски с его запахом. Да, вот такая я жалкая.

4. Колечко с рубином из ломбарда. В следующий раз, когда пойду в ломбард, продам его, пусть другие попытают с ним счастья.

5. Разбитое сердце. Возврату не подлежит.

Мы с папой остервенело пакуем вещи. Не для того, чтобы перевезти их на новое место жительства – бабушке большая часть этого барахла не нужна, а вся мебель остается новым жильцам. Треть коробок отправится на благотворительность, треть – вещи, которые папа определил как «ценные», – в наш гараж, их предстоит пересмотреть еще раз. Остальное – это всякое добро: фотографии, газеты и разные безделушки, придающие бабушкиной жизни индивидуальность. Мне остается только отобрать детские фотографии бабушкиных детей и снимки с семейных праздников, а также найти карточки с Вивьен-подростком. Мне бы даже одна такая фотография сильно помогла.

Хотя папе трудно оторваться от коробок, куда он методично укладывает свое детство, он любезно предлагает мне пообедать в Мorgan’s Steakhouse. Мы редко ходим в дорогие рестораны, только на день рождения или в честь продажи дома. В последнее время главным поводом служили дни рождения – которые, насколько я знаю, являются ежегодными мероприятиями.

Примерно такие реплики бормочет себе под нос мама, когда оплачивает счета. Несправедливое замечание в адрес человека, угощающего меня стейком.

– Если хочешь, бери стейк, – говорит папа. – Гуляй на полную катушку. Уверен, за модель железной дороги Родни я легко выручу пять сотен.

– Ты выручишь пятьсот долларов или дядя Родни?

Папа отрывает кусок хлеба и намазывает его маслом:

– Дядя Родни в месяц зарабатывает больше, чем я за год. Он и не вспомнит о своем паровозике.

– А вдруг у него случится приступ ностальгии?

– Будь он таким сентиментальным, он бы сейчас помогал мне здесь.

Появляется наша официантка, и папа обращается к ней с лучезарной улыбкой:

– Два салата с латуком и два стейка с морепродуктами, мне с кровью, а девушке прожаренный.

– Мне обычный стейк, без наворотов, – говорю я. – И не надо его пережаривать. Чуть-чуть подрумяньте, но не до состояния подошвы. Мне нравится, когда в мясе розовые прожилки. – Официантка кивает и уже собирается идти, но я останавливаю ее. – Подождите! А можно мне еще обжаренные в масле грибы? Такие, чтобы были пропитаны маслом.

Этот заказ напомнил мне, как мы с Джереми пошли в пиццерию под названием «Сочный гриб», хотя он терпеть не может грибы. Джереми долго выковыривал их из пиццы, вынул все до одного – так, что от пиццы осталась одна лепешка.

– Постойте! – снова окликаю я официантку. – Грибов не надо.

Я ничего не ела со вчерашнего обеда в пиццерии, и стейк, наверное, сейчас не лучшее блюдо для желудка, но папа выглядит таким счастливым. Он полон надежд продать дядину железную дорогу и компенсировать расходы на наш с ним поход в ресторан. Я вгрызаюсь в латук, пытаясь убедить себя, что живот сводит оттого, что я почти сутки голодала, а не потому, что опять вспомнила о Джереми. А о Джереми мне напоминает буквально все, ведь мы встречались дольше, чем некоторые знаменитости женаты. В отличие от него, я нежно храню в памяти яркие моменты и, помимо поцелуев, такие, как освобождение пиццы от грибов. Знаю, в этом нет ничего романтичного, но мне казалось, что все это всерьез.

– Итак. – Папа запускает нож в масло и намазывает хлеб в пропорции один к одному. – Нашла что-нибудь интересное?

– Интересное – это то, что ты можешь продать или что я могу сохранить?

– Ну, либо то, либо другое. Или и то и другое. Продадим – оплатим счета.

Я тереблю салфетку, раздумывая, рассказать ли папе о списке. Но он тогда спросит, зачем мне список, или сделает вид, что список – нечто чрезвычайно важное. В любом случае я точно знаю, что он меня не поймет, благослови Господь его промасленное мужское сердце. С камина на меня со строгим упреком взирает лосиная голова, словно предчувствуя, что вот сейчас я совру.

– Нет. Ничего интересного, кроме одного платья, которое я хочу оставить себе.

– Заметано. Теперь давай посмотрим. Больше всего денег принесут мамины антикварные штучки, но я их пока попридержу – хочу убедиться, что она действительно намерена их продать. Папин старый набор инструментов – мечта коллекционера. Проверю, в каком он состоянии. Я знаю одного парня во Фресно, он специализируется на винтажных инструментах…

В этом весь мой отец. Формально он риэлтор, но мне кажется, это только для того, чтобы было не стыдно за визитки. А всерьез он занимается перепродажей всякого хлама. Но не напишешь же на визитках «скупщик». Сразу напрашивается продолжение «краденого».

Раньше мы жили в Рино, в Неваде, но три года назад папе улыбнулась Госпожа Удача, и дела пошли в гору. После долгих лет обманов и потерь папа расстался с «самой депрессивной работой на Земле», и мы переехали в Южную Калифорнию, чтобы начать новую жизнь. Теперь мы практически за бесценок арендуем типовой дом у моего богатого дядюшки Родни, у которого домов больше, чем у некоторых людей обуви.

Ориндж – довольно крупный город с пригородами, с хорошо развитым антикварным рынком, здесь папа наконец-то приблизился к своей мечте. Гаражные распродажи, целые торговые центры с антиквариатом, продажи недвижимости, заброшенные складские помещения – он окунулся во все это с головой. В результате от него все время слегка пахнет плесенью, ветхими книгами и отполированным деревом. Добавьте сюда всклокоченные вихры, тату-рукав на правой руке, жилистую фигуру и коллекцию винтажных галстуков, и вы поймете, что мой отец – один из самых симпатичных людей из всех, кого я знаю.

– Слушай, пап, – перебиваю я его. – Это все, конечно, страшно интересно, но как ты думаешь, можно мне взять что-нибудь еще, кроме платья?

– Только не говори, что претендуешь на железную дорогу.

– Конечно нет. Меня сейчас интересует… эпоха ранних шестидесятых. Мне бы хотелось побольше одежды тех времен… может быть, какие-нибудь аксессуары?

Папа смотрит на меня, прищурившись:

– Это твой очередной период? Поскольку винтаж начала шестидесятых стоит дороже. Да, милая моя, это вечная классика, и лучше пусть моя дочь носит платья до колена, чем то, в чем ходит большинство твоих ровесниц. Но за эти вещи я могу выручить хорошие деньги.

– Я не прошу везти меня в роскошные бутики на Родео-драйв. Я просто хочу оставить себе немного старых вещей.

– Ты хотела сказать, винтажной одежды.

– А еще… даже не знаю… фотографии? Бабушкины.

До меня начало доходить, что без Интернета искать информацию будет